Один путь (ЛП)

Чикаго захватил ноябрьский холод, и я даже пожалел, что не надел пальто, но единственное, которое стоило несколько тысяч долларов, выглядело бы неуместно в альтернативной атмосфере полуосвещенных неоновых вывесок, секс-шопов и косоглазых детей, курящих перед различными магазинами.

Мой тату-салон «Phoenix Ink» был освещен во всей своей обычной красе. Окна были полностью окрашены в яркие цвета, которые создавали различные птичьи узоры и скрывали некоторые стулья и другие части магазина от глаз.

Я открыл дверь и был встречен гудением татуировочных пистолетов и громкой металлической музыкой, ревущей с потолка. Это было относительно небольшое помещение с кирпичными стенами, открытым потолком и четырьмя различными тату-кабинетами, которые разделены старыми книжными полками, заполненными книгами по искусству.

Я подошел к стойке регистрации, которая больше походила на старый комод, выкрашенный в черный цвет с различными птицами и другими рисунками, нарисованными на передней панели. Тони, как обычно, стояла за прилавком, и ее глаза загорелись при виде меня.

Ну, насколько это вообще было возможно, так как она носила белые контактные линзы, которые делали ее бледное лицо и светлые косички еще светлее.

— Трипп Чапмен. Сам дьявол вернулся!

Она подняла руки в воздух, миллионы браслетов звякнули на ее запястьях.

— Привет, Тони, — сказал я, пытаясь собраться с духом. — Фрэнк свободен?

Я был с ней несколько раз. У нее квартира недалеко от магазина, и она сидела на довольно тяжелых наркотиках, которые ей нравилось принимать во время секса. Она определенно относилась к тем девушкам, с которыми мне не нужно было связываться… снова.

Она плотно сжала губы и прищелкнула языком.

— Да. Он как раз заканчивает со стариком, а потом у него есть еще около часа. — Она указала за спину на пожилого джентльмена с седой грудью, за исключением выбритого места. Мой татуировщик с дредами наклонился, заполняя цвета американского флага, который держал лысый орел.

— Окей. Звучит хорошо. — Я кивнул.

— Возвращайся, у меня скоро перерыв, если захочешь выпить кофе или еще чего-нибудь. — Она подмигнула.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, я в порядке. Может после, сначала хочу сделать тату.

Она надулась.

— Что? У тебя пропала страсть к пирсингу после того, как ты вышел из реабилитационного центра?

— Ты знаешь, что я люблю тебя, но я устал. Мне хочется поесть и вырубиться.

Ее губы сжались в маленькую, но крепкую улыбку.

— Да. Да. Я все поняла. В другой раз?

Я заставил себя улыбнуться.

— Да. В другой раз.

Я сел на один из черных антикварных стульев с высокой спинкой и взял журнал со стеклянного кофейного столика. Я еще точно не знал, чего хочу, но у меня появилась идея.

— Эй, Трипп, давно не виделись. — Прогремел голос Фрэнки.

Я отложил журнал и поднял глаза, чтобы увидеть итальянского мальчика, стоящего передо мной. У него был темно-оливковый цвет лица, а голос звучал так, будто он только что сошел с гребаной лодки, хотя прожил в Штатах двадцать лет.

— Привет, Фрэнки. — Я встал и пожал его протянутую руку, но он, как всегда, притянул меня в объятия. У парня не было проблем с личным пространством.

Он отпустил меня, когда его взгляд медленно скользнул по моей рубашке, а затем вернулся к лицу.

— Хорошо выглядишь, братишка.

— Ты так говоришь, чтобы получить хорошие чаевые.

Он рассмеялся, запрокинув голову так, чтобы была видна верхняя часть татуировки Статуи Свободы. Он сказал мне, что гигантский остров Эллис с орлами по обе стороны шеи был его первой татуировкой. Это было очень хорошее тату, но из-за того, что она цветная, очевидно, набивать ее было очень больно. Парень любил искусство и Америку. Вероятно, именно поэтому я нравился ему, как клиент. Для него я являлся воплощением всего американского. Если бы он мог встретить моего отца или даже Трэя, он бы, наверное, обосрался.

Я последовал за ним в его угол, где стул уже был откинут назад, а чернила разложены на металлической тележке. В то время, как у всех остальных были фотографии некоторых рок-групп или различных произведений искусства, которые они создали, у Фрэнки все было связано с Америкой. У него висела акварельная копия американской готики и какой-то Энди Уорхол, который находился на задней стене, обрамляя зеркало из кованого железа.

— Ладно, Триппи, что у нас сегодня? — спросил Фрэнки, когда я сел в кресло.

— Даже не знаю. Я хочу, чтобы что-то символизировало свободу. Или, может быть, новое начало. Я правда не знаю. — Я откинулся на спинку, уставившись на трубы в потолке.

— Значит, мы думаем о чем-то вроде белоголового орла прямо у тебя за спиной?

Я посмотрел на Фрэнки.

— Я не собираюсь превращаться в тебя, старик.

— Эй, а что плохого в том, чтобы быть мной? У меня хорошая работа. Крыша над головой. И чернила получше тех, что ты получал, когда жил на восточном побережье.

— Не надо копаться в моих чернилах. — Я расстегнул жемчужные пуговицы на рубашке, чтобы показать большой кусок на груди. — Они не так уж плохи.