Один шаг до заката (СИ)

– Да уж! – Ева громко фыркнула, но все-таки остановилась и сердито уставилась на его лицо, немного виновато выглядывающее из-за высокой спинки, на которой раскинула крылья угольно черная летучая мышь – его личная эмблема. Сидение было заботливо обито черным бархатом и окаймлено по краям мягкой опушкой, резные ножки изящно изгибались у пола, а в подлокотники искусно вправлены несколько крупных бриллиантов.

– Ладно, – неожиданно буркнула она. – Тогда, чур, я сижу первой. Надоели все эти ваши тайны, сумасшедшие заговорщики и вообще…

– Подожди, – реис вдруг ловко вывернулся из-за стола, решительно подхватил ее на руки, так и не позволив усесться. – Не стоит этого делать.

– Гм, у тебя есть идея получше? – Ева слегка коснулась пальцами сероватой кожи и улыбнулась одними глазами.

– Точно, – шепнул реис, и его глаза тоже вспыхнули. – Твое место не здесь.

– Да? А где же тогда?

Οн молча указал в дальний конец зала, где до сих пор сиротливо стояло пустое седалище с белым деревом и лозой на спинке.

– Сам туда садись! – снова фыркнула Колючка, уютно устраиваясь у него в объятьях. – А мне и здесь хорошо!

Стоящий немного в стороне отец издал какой-то странный звук.

– Знаешь, Ева, – вкрадчиво начал Стас, медленно приближаясь в подозрительный темный угол. – На том кресле как-то не принято сидеть мужчинам. Более того, за это можно крылышек лишиться и даже из Клана вылететь, так что я буду вынужден отказаться от твоего великодушного предложения. И потом… есть еще кое-что, что ты должна знать о моем народе.

Она разом насторожилась.

– Понимаешь ли, в последний раз это кресло занимала Ирма. Помнишь такую? Так вот… – реис, казалось, тщательно взвешивает каждое слово. – Она его занимала не просто так, а по старшинству. Проще сказать, она была очень сильной реисой…

– Куда ты клонишь?

– А до нее в этом кресле сидела твоя мать. Вертиара, взявшая себе человеческое имя Вероника. И белая прядь в ее волосах (та самая, которая изображена здесь в виде лозы и которая, кстати, есть у тебя) означает именно это: она не принадлежала никакому Дому. Была вне Кланов. Отдельно ото всех. НАД ними, понимаешь?

– Что я должна понимать? Что она была сильнее Ирмы?

– Намного. Как и ты теперь, когда твоя сила достигла максимальной отметки. Посмотри: белое дерево на эмблеме означает единство Домов, объединенных, словно эти ветви, одним мощным стволом. Одной твердой рукой. Оно символизирует кейранн-сан, высшего среди равных. Ева… я говорил, что у нас матриархат?

Кейранн-сан… так когда-то назвал Ирму Олас, но «сан» – это титул правителя, а «кейранн» в приставке…

– Что-о?!! – она подхватилась так резво, что едва не вывалилась у него из рук, но Стас был настороже и успел ее удержать. Напрягся всем телом, с трудом справляясь с яростным сопротивлением, даже побагровел.

– КЕЙΡАНН-СΑН?! САН?!

– Пе…ре…стань…

– Пусти. Вурдалак проклятый! – Εва едва не взвыла от внезапно озарившей догадки. – Я не хочу! Не буду!

– Прекрати, неудобно же: люди смотрят!

– Плевать! – зашипела она, извиваясь, как червяк на сковородке. – Отец! Ты что, не мог раньше сказать?! Кейранн-сан… фиг бы я тогда сюда сунулась! Никакой Олас этого не стоит. Кейранн-сан… да ни за что! По телефону бы разобрались… как-нибудь… Ставрас!

– У тебя нет выбора, – печально известил ее Кирилл Сергеевич, не делая ни малейшей попытки вмешаться. – Это место твоей матери, и оно принадлежит тебе по праву рождения. Ирма была лишь регентом.

Реисы опасливо передернули плечами и умоляюще посмотрели на таких же застывших в панике людей, словно ища у них поддержки, когда ее глаза вспыхнули бешеной краснотой и налились угрожающей силой. Да так, что у всех волосы зашевелились на затылках. Но Краю было не до того: он стоял как каменный истукан посреди зала, судорожно обнимая обеими руками чудом обретенного сына. Артем выглядел немногим лучше, но уже начинал посверкивать любопытными глазенками на собравшихся (папка нашелся, поговорить с ним еще будет время… неужто Кайр-сан правда позволит им быть вместе?!.. а вот то, что творилось вокруг, может быть, уже никогда не повторится). Ковин до сих пор пытался прийти в себя от этих с ума сводящих новостей и выдавить хоть какой-то вразумительный звук. А Кирилл Сергеевич лишь покачал головой (до чего все это не вовремя, не готова она, совсем еще не готова для этой роли!) и тяжко вздохнул:

– Прости, милая, но другого выхода действительно нет.

– Еще как есть. Билет на самолет, и адьос амигос. Фиг вы меня потом еще увидите! Носа сюда больше не суну. Отстань, Стас. Уйди, а то пожалеешь…