Один шаг между жизнью и смертью

– Боже мой! – завопил Цыба, жестом средневекового трагика воздевая руки к потолку. – Каменный век! Стойбище оленеводов! Тундра! Полярная ночь и северное сияние… Одевайся и пошли.

– Куда это? – подозрительно спросил Юрий.

– Завтракать! – провозгласил Цыба, падая в мамино кресло и стряхивая пепел с сигареты в распахнутый рот синей рыбы. – Поглощать калории и запивать их настоящим кофе по-турецки. А также слушать приятную музыку, смотреть на красивых женщин и вести неторопливую цивилизованную беседу.

– Слушай, – сказал Юрий, – я не выспался.

– А мне плевать, – сообщил Арцыбашев. – Он, видите ли, не выспался. – А я из-за тебя, между прочим, на работу не пошел. Может, у меня банк прогорел, а он – не выспался – Ну и шел бы тушить свой банк, – предложил Юрий – Да ни черта ему не сделается, – отмахнулся Арцыбашев. – А если и сделается, мне-то что? У меня к тебе разговор, а я отвык разговаривать на бегу. Чтобы общение было результативным, оно должно проходить в соответствующей обстановке… Ты что, еще не одет?

Юрий рассмеялся. Оказывается, он уже забыл, насколько это безнадежная затея – спорить с Цыбой.

– Сейчас, – сказал он и сунул сигарету в пепельницу. – Побреюсь только.

Скобля щеки безопасной бритвой, он слушал доносившийся из комнаты веселый голос Арцыбашева, который рассказывал, как он проснулся наутро после их совместной пьянки, и как у него трещала башка, и что сказала ему Алена, и как он по совету Юрия нашел тонкую стальную проволочку и привязывал копье к рукавице железного болвана и чуть было снова не получил по кумполу… Невнимательно вслушиваясь в эту болтовню, он пытался угадать, зачем явился Цыба. Может быть, он все-таки слышал их разговор с Аленой и пришел намекнуть, что для Филарета будет лучше исчезнуть и больше никогда не омрачать своим присутствием горизонт его семейного счастья? Или он просто соскучился по человеку, с которым можно поболтать, не опасаясь последствий, губительных для бизнеса? Да нет, что-то непохоже… Он ведь прямо сказал, что пришел по делу. Какое дело может быть у банкира Арцыбашева к таксисту Филатову?

Так и не найдя ответа, он опрыскал щеки и шею одеколоном из отцовского пульверизатора с оплетенной нитяной сеточкой резиновой грушей на длинном гибком шланге и вышел из ванной. Стоило ему войти в комнату, как Цыба прервал свою речь на полуслове и подозрительно повел носом.

– Подожди, подожди, – забормотал он, принюхиваясь. – Точно! Чтоб я сдох, если это не “Русский лес”!

– Допустим, – сдержанно сказал Юрий. “Черт возьми, – с легким раздражением подумал он, – сколько можно тыкать меня носом в дерьмо? Что я ему – мальчишка?"

Он с мстительным удовольствием натянул потертые джинсы и чистую голубую рубашку, понимая, что ведет себя вот именно как мальчишка. Глядя, как он одевается, Арцыбашев слегка поморщился и вздохнул, но промолчал.

– Я готов, – сказал Юрий, кладя сигареты в карман рубашки. – Ключ от машины брать?

– Боже сохрани! – воскликнул Арцыбашев и криво перекрестился левой рукой. – Поедем на моей.., если ты, конечно, не возражаешь.

Черный “ягуар” стоял у подъезда, весело сверкая отполированными выпуклостями и округлостями – у этой машины, похоже, не было ни одной ровной плоскости. Вокруг “ягуара” уже собралась стайка ребятишек, хотя и не такая большая, как та, что могла бы сбежаться поглазеть на заграничное диво лет двадцать назад. Арцыбашев сказал им “кыш, пернатые”, торопливо отпер дверцу и поспешно нырнул в пахнущий натуральной кожей салон.

– Черт-те что, – признался он Юрию, вставляя ключ в замок зажигания. – Иду по твоему двору, и все время хочется пригнуться. Все кажется, что вот-вот кто-нибудь окликнет.

– Ну и что? – удивился Юрий. – У тебя что, совесть нечиста?

– А черт ее знает, – после короткой паузы ответил Арцыбашев и запустил двигатель. – Может, и нечиста. У нас с тобой, старик, наступил такой возраст, когда чувство вины становится основным… И это особенно заметно, когда возвращаешься на свои старые места. Недаром говорят, что возвращаться – плохая примета. Скажешь, не так?

– Так, – помолчав, согласился Юрий. Сдержанно клокоча мощным мотором, “ягуар” мягко выкатился на улицу. Арцыбашев вел машину небрежно, почти не глядя по сторонам, словно не на автомобиле ехал, а прогуливался пешочком по пустой аллее парка. Юрий позавидовал ему. Он водил такси уже четвертый месяц, но все еще не мог заново привыкнуть к бешеному ритму и сутолоке московских улиц и площадей. “Еще бы, – подумал он. – Это тебе не на БМП по полю гонять и не на танке сквозь стены”.