Один удар

Теперь же, в силу обстоятельств познав сладость тишины и относительного одиночества, он с ужасом представлял возвращение в душный сумасшедший ритм столицы.

«Едва проснется сердце, первым же указом разгоню к чертовой матери это полчище дармоедов, оккупировавших дворец. Каким чарующим райским местом станет столичная резиденция, погруженная в звенящую тишину и покой…»

И Киран прикрыл глаза, вновь едва не застонав. Небо, да сейчас он и возможное продолжение ссылки в Нетленном уже воспринимал, как долгожданное благо.

«Неужели женский организм просто не способен на тишину?» — беззвучно возопил он, не менее натянуто, нежели брат, улыбаясь заходящимся восторгом девушкам и уже обреченно возвращаясь на свое место, как, внезапно, ложа окунулась в оглушающий вакуум.

Мужчина замер и медленно повернулся в сторону оставшейся за спиной толпы.

Обзор ему частично закрывала все та же вездесущая стайка участниц отбора, которая ранее застыла в напряженном ожидании, но теперь постепенно, почему-то расслаблялась. На прекрасных лицах откровенный интерес и подозрительность медленно сменялись легким любопытством, оценивающим пренебрежением и, наконец, довольным презрением знающих себе цену прелестниц к абсолютно не представляющему опасности экземпляру.

Киран подозрительно выгнул бровь и, слегка отступив в сторону, сам с сомнением взглянул на приглашенную к аудиенции особу.

У парапета, где так и стоял Никай, гордо вскинув подбородок стояла крошечная, хрупкая воительница в короткой белой тунике и одетом поверх нее кожаном корсете, отдаленно схожем с кирасой, переходящей в юбку из широких полос кожаных отрезов.

Он медленно окинул ее напряженную фигурку тяжелым взором, беспристрастно оценив идеально ровную спину, невообразимо тонкую талию и умопомрачительно длинные ноги, которые украшали черные лосины из тонкой замши, столь плотно обтягивающие крепкие стройные бедра, что мужчина неожиданно неуютно ощутил себя в плотной коже собственных брюк и, даже, глухо прочистил внезапно пересохшее горло.

Снова машинально восхитился отблесками солнца в шикарных темных локонах, стянутых на макушке в высокий хвост и еще более недоуменно взглянул на брезгливо крививших губы красоток.

Причина пренебрежения осталась для него загадкой.

Регент, тем временем, быстро бросил на брата веселый взгляд раздражающе понимающих глаз и снова спокойно посмотрел на замершую перед ним девушку, ни одним движением не выдавая заинтересованности: