Один в джунглях. Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии

Он бросил меня на скамью, выхватил у Болотного Глаза фонарь и направил луч света в листву. Но огромная змея уже исчезла. Я был слишком занят розысками своей драгоценной камеры, чтобы обращать внимание на его ругань. Ни одного аллигатора уже не было видно, кроме того дохлого, который плавал вверх брюхом. В тростнике мягко плескалась вода… Я крикнул Перри, чтобы он посветил в лодку. Болотный Глаз уцепился за хвост мертвого аллигатора и пытался втащить его через борт. Лодка накренилась. Я заорал на него, но он продолжал тянуть. Иногда Болотный Глаз попадал в луч фонаря, а потом Перри, направил свет уже прямо на него. Тогда наш «механик» бросил тянуть и принялся рубить по хвосту аллигатора своим мачете, заодно ухитряясь откалывать щепки от нашего уже безнадежно изуродованного планшира.

Я упросил Перри посветить на дно лодки. Под скамьями было дюйма на три воды, и моя камера лежала на дне. Моя винтовка тоже. Гектор схватил консервную банку и начал вычерпывать воду, а я стал спасать свое имущество. Болотный Глаз кончил резать аллигатора и шлепнулся в воду на дно лодки. Драгоценный хвост был крепко прижат к его забрызганной кровью груди.

Пэт схватил весло и начал грести, направляя лодку по кругу. Перри помогал ему, гребя прикладом своего мокрого ружья, все еще ворча насчет той большой змеи. Я наскоро протер винтовку и занялся камерой. Она оказалась в порядке. Пленка, разумеется, погибла, но у меня был порядочный ее запас. Больше всего я жалел, что пропали мои снимки. Когда мы выбрались из самых густых зарослей, вновь показалась луна. Ее бледный свет никогда еще не был таким желанным. То же самое я должен сказать и о хорошем глотке вина, ожидавшем всех нас в лагере.

На следующее утро я отправился на лодке к месту ночных событий. Братья продолжали рыть шурф, но у меня оставался лишь один день до отъезда в Апайкву, и мне еще многое надо было сделать. Под аркой переплетенных корней я нашел какой-то липкий ком из шерсти и кожи вместе с копытами и рогами. Да, здесь побывала камуди, и притом огромная… Над водой висела легкая дымка, непрерывно гудела мошкара. Какое-то существо мелькнуло под водой, оставив на поверхности зигзагообразный след, но я не понял, что это было.

Держась ближе к камышам, я наткнулся на «гнездо» аллигаторов из прутиков и травы, скрепленных стеблями и глиной. Его почти не было видно под двумя огромными поваленными стволами. По отметкам воды на их пятнистой коре можно было видеть, что уровень в речке продолжает падать. А всего через шесть недель картина может совершенно измениться. Вода поднимется футов на двадцать и затопит илистые берега. Такие неожиданные перемены в порядке вещей. Еще накануне «гнездо», вероятно, находилось целиком под водой. Мое внимание привлекла густая копошащаяся масса крошечных аллигаторов, всего лишь по несколько дюймов в длину. Они извивались, переползали друг через друга, и их маленькие злобные глазки, казалось, совсем не мигали.

Когда я подгреб поближе, аллигаторы бросились к воде, но их было так много, что я сумел ухватить нескольких из них за шею и бросил в лодку. Я накрыл их жестянкой для вычерпывания воды, придавив ее мокрым чурбаком. На обратном пути я увидел маленькую желто-зеленую черепаху, медленно ползущую по грязи. Я стукнул ее веслом, подцепил на лопасть и вывалил в лодку. Черепаха лежала на спине, беспомощно шевеля лапами. Таких странных черепах я никогда в жизни не видел. У нее была необычайно длинная шея и головка змеи. Кроме того, у нее, как и у змеи, имелась пара «зубов», выступавших из нижней челюсти…

У причала меня встретили братья. Когда я нагнулся, чтобы взять черепаху в руки, Гектор предостерегающе крикнул. Эту черепаху называют «лабария» и считают такой же ядовитой, как и змею с тем же названием. О черепахах я знал мало, поэтому принял сообщение братьев за чистую монету и брал ее уже с большой осторожностью.

В то утро, когда мы ждали почтовый пароход, случилось несчастье. Братья должны были доставить меня к устью нашей речушки к определенному часу. Как обычно, они спустились в воду босиком и стали укладывать в лодку кое-что из моих вещей. Болотный Глаз с веселой улыбкой оттолкнул лодку от берега и вдруг закричал и повалился в воду, корчась от боли. Со дна поднялось облако ила и грязи. Мы втащили его в лодку — это было проще, чем волочить его по скользким корням на высокий берег, — и увидели, что его ступню пронзил скат своим опасным шипом! В ране торчал обломок…

Вот ирония судьбы! Именно он часто предупреждал меня об этой самой опасности, хотя я не делал и шага без сапог. Сами мы не сумели вытащить острие из ноги — было похоже, что у него раздроблена кость. Требовалось вмешательство опытного врача. Мы только могли остановить кровотечение и дать ему несколько обезболивающих таблеток. Братья повезли его в Знаку, а я в утлой лодчонке Перри отправился к пароходу. Так печально завершились эти две интереснейшие недели, проведенные мной у Лобертов.