Один в поле воин

Впрочем, с самого начала было понятно, что ничего подобного ни в каких учебных иллюстрациях описано не было. Корабль был слишком большим. В масштабах даже не сотен метров, а целых километров.

Со спутанными мыслями Головин в очередной раз уснул в своей капсуле, забыв даже взглянуть на самодельный датчик приближения к объекту. А, проснувшись, взглянул на корпоративные часы, которые могли автоматически засекать время сна.

Они показывали двенадцать с копейками.

– Ничего себе! – удивился Головин и принялся растирать слегка онемевшее лицо.

Потом прислушался к внутренним ощущениям – после долгого сна пора бы захотеть хотя бы по малой нужде, но нет – не хотелось.

Головин решил, что на нём начинают сказываться теснота и малоподвижность, отсюда и замедление обменных процессов.

Выглянув по привычке в правый иллюминатор, он заметил изменения – звёздной карты, к которой привык, не было.

Он бросился к левому иллюминатору и замер. Перед ним в неясном свете ближайшей звезды предстала станция-диск. Огромная. Расстояние до неё определить было трудно, но, похоже, капсула Головина уже находилась на её орбите.

Пока он крепко спал, капсула достигла цели и была захвачена гравитационным полем станции.

Понаблюдав с полчаса, Головин удостоверился, что капсула не уходит от станции и вращается вокруг неё уже по круговой орбите, а значит, стадия эллиптической уже была пройдена.

Но что его ждало теперь? Удар о прочные стены станции, вспышка и лишь лёгкий налёт сажи на стене, вроде того, который только что показался на корпусе станции.

Головин стал приглядываться. Капсула продолжала двигаться, и постепенно его взгляду представала картина ужасающей раны. Вероятно, в такую пробоину поместился бы шаттл. А может, и десять шаттлов, Головин всё ещё не мог адекватно оценить размеры станции из-за прозрачности космического вакуума и отсутствия каких-то масштабных ориентиров.

Но эта огромная дыра с оплавленными краями и налётом углерода, который осел на корпусе извилистыми хвостами, наверняка была оставлена тем самым кораблём, который так удивил Марка пару суток назад.

Впрочем, помимо пробоин, которых оказалось две – одна за другой, Головин разглядел и множество порталов, за которыми должны были находиться разного рода погрузочные ворота, люки, входы в галереи обслуживания.

Портальные ниши были, но ни ворот, ни люков он не обнаружил.

Между тем на третьем-четвёртом витке стало заметно, что расстояние до станции сокращается. Головин с запозданием бросился к автопилоту, чтобы срочно изобрести метод, как, используя гравитационные заряды, замедлить падение. Ну, или хотя бы включить аварийный радиосигнал! Может быть, те, кто внутри, просто не видят его? Не заметили подлёта столь незначительного объекта?

А вдруг после перестрелки с гигантским кораблём им не до него? Дежурный диспетчер убежал помогать остальным, и никто не знает, что капсула с Головиным вот-вот разобьётся о станцию?

Внезапно на него напала апатия. Ну и пусть. Надоело нервничать, суетиться, лихорадочно что-то выдумывать.

Головин лёг на спину и стал смотреть в потолок. Он не чувствовал страха. Он не имел никаких чувств, ему лишь всё сильнее хотелось спать.

61

Странная непреодолимая сила усыпила Марка, сделав его податливым и беззащитным. Однако вдруг резкий укол боли заставил его подпрыгнуть, и Головин, выпучив глаза, уставился на расширяющуюся трещину в потолке, рвущуюся обивку, растягивающиеся тонкие нити теплопроводной сети. И услышал треск пенометалла, из которого состоял корпус спасательной капсулы.

Боль была во всём теле, и непонятна была её причина.

Головин закричал от отчаяния, и тотчас из корпуса слева вылетел иллюминатор, а стенка корпуса разошлась сверху донизу.

Трещина стала стремительно расширяться, пропуская внутрь свет от наружного источника.

Потрескивая разрывающимися рёбрами жёсткости, корпус капсулы быстро сжимался, и разделённые фрагменты наезжали друг на друга.

Из повреждённого холодильного шкафа начали вываливаться пищевые запасы, и это послужило Головину стартовым сигналом.

Он стал лихорадочно выбрасывать упаковки наружу, затем, изловчившись, выпрыгнул в сокращавшуюся пробоину сам, а ещё через мгновение корпус капсулы был смят мощными силовыми полями.

Головин наблюдал за происходящим через щель в смыкавшихся створках – как у лифтовой кабины. Фрагменты капсулы остались там, а он теперь находился в небольшом помещении с гладким прохладным полом бежевого цвета, по которому были разбросаны пакеты с едой и несколько мешочков с «электроводой».

Она могла увеличиваться в объёме при «разогреве» в специальном отсеке миникухни спасательной капсулы.

Отдышавшись, Головин огляделся. Всюду были белые матовые стены безо всяких дверей, но в одном месте он заметил какие-то тонкие полоски, что намекало на возможный выход.

Головин поднялся и, потоптавшись на месте, вздохнул ещё раз.

– Ага, я дышу, значит, здесь кислородная атмосфера. Я прав? Я прав.

За створками, где осталась его капсула, что-то ещё раз громыхнуло. Он стал прислушиваться, но больше никаких звуков не было.