Один в поле воин

Хотя он всё равно попробовал. В прошлый раз гладить мозги, может, и не стоило… но сейчас всё так плохо, что уж точно хуже не будет. Надо же хоть что-то делать! И, как тогда с Динамометром на турслёте, представил, что в голове у неё пылает пожар, но с низкого серого неба сыплется мелкий дождик, сбивает пламя, угли шипят, поднимается белый пар… или всё-таки дым?

Вбухал силы немерено, а помогло ли, понять не удалось. Пожар если и ослаб, то уж точно не погас, и спустя недолгое время разгорится снова. Да, вроде ей стало полегче – или она только притворилась? Цветок её эмоций почти не изменился – разве что ещё больше поблекла тревога, зато ярче вспыхнул стыд.

Когда Елена Сергеевна вышла из кухни, Саня сразу потянулся к пастиле. Не удовольствия же ради, а для скорейшего восстановления сил! И наткнулся на укоризненный Дашин взгляд: мол, как можно думать о сладостях, когда у нас такие беды творятся?

– Рассказывайте уж, – он отодвинул недопитую чашку.

– Пошли к нам в комнату, – распорядился Макс. – А то тут слышимость больно хорошая. Хотя, конечно, маме сейчас не до того…

На первый взгляд комната Снегирей выглядела так же, как и в прошлый раз. Те же плакаты на стенах, те же стеллажи с дисками, те же синие обои в серую клеточку. Но что-то всё-таки царапалось, что-то напрягало. Какое-то едва уловимое присутствие. А может, только его след… или запах.

– Они в семь часов пришли, – хмуро сообщила Даша, плюхнувшись на диван и обхватив коленки руками. – Три тётки из опеки, одна молодая, блондинка такая навороченная, крашеная, по ходу. Вроде главная. И две пожилые уже, у неё на подхвате. Короче, сказали, что поступила жалоба… будто мама нас лупит, сидит на наркотиках и вообще… что у нас тут всякая антисанитария, тараканы верхом на крысах скачут. Ну полный улёт!

– И что эти тётки? – Саня даже немножко успокоился. Неужели нормальные люди могут поверить в такой бред? Разумеется, сотрудницы опёки увидели, что здесь чисто, что не валяются водочные бутылки и шприцы, извинились и ушли. Разве может быть иначе?

– Ходили тут всюду, фоткали, в блокнотик записывали, – поделился Макс. – Холодильник весь обшарили, нашли какой-то сырок просроченный и обрадовались: типа вот она, смертельная опасность для детишек! Ещё дневники наши с Дашкой смотрели, про школу выспрашивали, какие учителя нравятся, какие не нравятся. Потом про маму – не наказывает ли ремнём, какими словами ругается, часто ли даёт ли подзатыльники, не бывает ли пьяной. И про бабушку – сильно ли болеет, много ли денег уходит ей на лекарства, нет ли у неё маразма…

– Потом вот к этому постеру придрались! – вмешалась Даша и указала на девушку в купальнике, сидящую верхом на оскалившемся белом медведе. – Типа безобразие, эротика, безнравственность! А сама, между прочим, в короткой юбке. Если б я в такой в гимназию пришла, меня бы Елеша с Антониной сожрали в две пасти!

– Какое вообще их собачье дело! – взвился Макс. – Пусть у себя дома что хотят вешают, цветочки там, лепесточки…

Снегири ещё долго описывали омерзительных тёток с их чудовищными придирками, а Сане вдруг вспомнилось, как тогда, на Петькином дне рождения они на два голоса распевали, сколь ужасна Жаба и каких пакостей от неё можно ждать. Может, и сейчас хитрят? Может, оклеветали чудесных людей? Во всяком случае, они на такое способны, и Саня вовсе не собирался верить им безоговорочно.

Впрочем, зачем верить, если можно проверить? Не такая уж и сложная волшебка, «запах лжи». И второе правило не нарушится, потому что не для себя же, а как раз для них, страдающих детишек… Так, прикасаемся к белому шарику, вспоминаем образ цели… ну и мерзостный же запах у вранья, точно у гнилой капусты… выжимаем аккуратно спусковой крючок волшебства, и…

И ничего. То есть никакой гнили не чувствуется. Не врали сейчас Снегири. Может, что-то преувеличили, что-то ляпнули для красного словца, но обмануть его вовсе не пытались.

– А потом? – спросил он. – Когда всё тут посмотрели, что сказали?

– Потом они с мамой в комнате общались долго, – Даша говорила так, будто из пистолета стреляла, и каждое слово – пуля. Причём не в мишень, а во вполне себе настоящего врага, вроде той накрашенной блондинки из опеки. – Мы пытались подслушать, но бесполезняк, дверь плотно закрыли. Потом они ушли, и даже до свиданья не сказали.

– Вот и хорошо, – заметил Саня. – Незачем с ними больше видеться. Я вообще не понимаю, что вы так испугались? Ничего же плохого не случилось, вас ни в какой детдом не увезли. Они пришли, увидели, что тут всё культурненько, ну и свалили.

Снегири одновременно вздохнули.

– Наивный! – и за себя, и за сестру просветил его Макс. – Думаешь, это так сразу делается? Они сейчас пришли, посмотрели, потом напишут отчёт, и кто знает, что в этом отчёте будет? Мы расслабимся, типа всё хорошо, всё кончилось, а они снова вломятся, только уже с полицией, и вот тогда нас заберут. Мама это сказала, как только за ними дверь закрыла. Что теперь надо готовиться к самому худшему.