Один в поле

— Так ведь, если не будет знать — рискует вообще не состариться, — резонно заметил третий — невысокий шебутной мужичонка со странным прозвищем Ботало.

Он шел впереди, таща на плече трубу ракетомета и обернутый проводом миноискатель. Вообще нагружены были все в тройке: Рой нес два ракетомета и ранец со снарядами, Горбатый — огромный рюкзак и допотопную винтовку.

— Не только мы ходим в джунгли, — нехотя и не совсем понятно ответил старший группы. — Джунгли тоже хотят к нам зайти…

Довольно стройный вначале отряд — больше полутора сотен заключенных — вскоре смешал ряды. Надзирателей с ними не было, поэтому все шли, как хотели. Кто-то курил, кто-то спорил с кем-то, сразу пятеро ржали, наверное, над рассказанным шестым анекдотом… Постепенно светало, ночной туман редел, и сквозь молочную дымку проступали силуэты деревьев по краям просеки — уродливые, похожие на черных великанов, жадно тянущих руки к людям. Пару раз по дороге попались сгоревшие гусеничные машины — уж на что Рой разбирался в танках, а такие еще не встречал: мощные шасси с установленными на них решетчатыми фермами. Проходя мимо, весь растянувшийся на добрую сотню метров отряд, будто по команде, ускорял шаг, стараясь миновать закопченную раскоряку с распущенными в траве гусеницами, уже увитую жадным вьюном.

— Что это они? — перебил Гаал Ботало, живописующего в красках, с какими женщинами ему доводилось общаться на воле.

— Фонят, — лаконично ответил Горбатый за спутника, даже не подумавшего прервать свой монолог об очередной монументальной, судя по его жестам, и сказочно любвеобильной подруге.

— Что? — не понял, Рой.

— Что, что! — Ботало прервал себя на полуслове. — Слышал, о чем я рассказывал?

— Ну…

— Ну, ну! Загну! Вот задержишься около этой дуры на полчасика — тебя такие рассказы интересовать больше не будут. Никогда. У нее вместо горючки — атомный котел. Вечная машина. По джунглям такие до сих пор ползают. А на них — ракеты. Тоже не с гороховой кашей. Понял теперь?

Рой понял. Еще маленьким, от отца, он слышал про последнее слово тогдашней боевой техники — самоходные ракетные установки, действующие в автоматическом режиме. Вычислить, где такая находится в данный момент времени, не мог ни один враг, и человек, причастный к созданию этих машин, мог гордиться по праву. Конечно, подробностей мальчишка тогда не узнал: слово «секретность» было вторым именем их славного завода. Зато теперь он видел это техническое чудо воочию…

Шли долго. Уже окончательно рассвело, когда первые две тройки заспорили, кому первому сворачивать у вешки с косо написанным мелом номером. Судя по всему, этот маршрут не пользовался большим успехом, и дело дошло до кулаков.

— Почему они спорят?

— А ты бы не спорил? — фыркнул Ботало. — Там минное поле сплошное. Над этим квадратом уже два месяца бьются, а толку — чуть. Народу там полегло — ужас. Кстати, твой вечерний костюмчик отсюда родом.

— Не мели ерунды, — одернул болтуна Горбатый.

— Как это ерунда! Никакой ерунды! Чавкин это клифт, а его тут на позапрошлой неделе прыгающей миной пристукнуло. Вместе с Хорьком и Ласковым. Одной миной — троих. Представляешь?

— Да не Чавкин. Шнырю его дней пять назад продали, не больше. — Генералов это комбинезон!

Напарники ожесточенно заспорили, как будто то, одежда которого покойника досталось по наследству новичку, имело особенное значение для обоих. А Рой поежился: он и не представлял себе, какие опасности таит каторга. Похоже, что подниматься в атаку на пулеметы — и то более здоровое занятие.

Саперы — а они все шестеро были с миноискателями — наконец решили, кому идти на опасный участок, и одна из троек осторожно ступила на неверную почву, шаря перед собой своими палками, словно слепые, ищущие дорогу. Рой со спутниками не успели отойти от этого места и на сто метров, как позади глухо ухнуло и вздыбился гриб зеленоватого дыма.

— Амба, — подытожил Ботало. — Пятерку ставлю, что Шнырю сегодня новый комбез достанется. Мало поношенный, но дырявый.

— По рукам, — согласился Горбатый. — Считай, что моя пятерка. У Хонтийца на мины нюх. Это пустышка.

— Какая пустышка? — напустился на товарища сапер. — Противотанковая бабахнула — по звуку слышно. Намотало кишки твоего Хонтийца на деревья. Я бы десятку поставил, да у тебя, как всегда, в кармане дырка, Горбатый!

— А давай переспорим на десятку!..

«Им что — заняться больше нечем, — тоскливо думал Рой. — Неужели и я таким через месяц стану? Если доживу…»

Он непроизвольно тронул на груди заштопанную дырку, проделанную осколком, который так недавно оборвал жизнь безымянного сапера.

Все больше и больше троек сходило на свои маршруты. На просеке оставалось человек тридцать, когда Горбатый остановился и вытащил из кармана изгвазданный лист бумаги, сложенный в несколько раз.

— Кажись, наш квадрат, а, Ботало?

— Ты старшой, тебе и карты в руки, — заржал сапер. — Наш, наш! Глаза разуй, Горбач, — вон дерево сломанное, и хрень эта под ней, которую мы на прошлой неделе уконтрапупили.