Один за другим

— Ясное дело, мы остановились подождать всех возле большой сосны, у ответвления, ведущего на шале. Потом увидели, что народ возвращается на канатке, и поехали к нижней станции, — поясняет Тофер. — Проторчали там еще двадцать минут, а местные придурки объявили о закрытии и этой части подъемника тоже! Тогда мы решили, что Ева уже в шале, но, поскольку оно теперь находилось вверху, а подъемник не работал, нам оставалось одно — съехать на лыжах в Сент-Антуан и вернуться сюда на фуникулере.

— Так… так… — пытаюсь сообразить я. — То есть, когда Еву видели в последний раз, она спускалась по Ле Сорсье?

Ани кивает и поворачивается за подтверждением к Карлу.

— Получается, да.

— Только Ле Сорсье была закрыта! — взрывается Тофер. — В том-то, черт возьми, и проблема!

Проблема, черт возьми, в том, что твоя коллега и соучредитель пропала в экстремальных погодных условиях! Вслух я этого, конечно, не говорю. Думаю о Ле Сорсье, о ее коварных склонах, о сыпучем пухляке, который скрывает под собой лед и при каждом повороте грозит вылетом с трассы или мини-лавиной. Думаю об опасных кочках под снегом, о невозможности их заметить при плохой видимости, невозможности оценить поворот впереди…

Больше всего я думаю об обрыве сбоку от трассы. В некоторых местах от лыжни до пропасти лишь несколько метров, и в такую погоду, как сейчас, можно просто улететь в пустоту. Ле Сорсье не просто так закрывают первой на всем курорте. Не потому, что спасатели избегают риска, или молятся на технику безопасности, или не доверяют мастерству опытных лыжников. По другой причине: в условиях низкой видимости зигзаги и повороты — это смертельная ловушка. Я напоминаю себе, что самый опасный участок трассы лежит на старте, а Ани видела Еву ниже. Утешение, конечно, слабое, но сейчас я согласна на любое.

— Вы звонили ей на мобильный? — спрашиваю.

Иниго кивает.

— Да, и не раз. Нет связи.

На пороге кухни за спинами гостей вырастает взбешенный Дэнни. Спрашивает меня одними губами: «Про долбаный ризотто кто-нибудь помнит?!» Я торопливо подхожу к нему, тихонько сообщаю:

— Ева пропала.

Выражение лица Дэнни сразу меняется.

— Что, по-настоящему пропала? Или просто решила быть самостоятельной?

— Не знаю, трудно сказать. Они вели себя как полные кретины. Не держались вместе, не следили за тем, кто в какой группе. Ева, похоже, поехала одна по Ле Сорсье.

— Одна? — У Дэнни отвисает челюсть. — Красное предупреждение о лавинах! Какого черта спасатели не закрыли трассу?

— Они закрыли. Ева, должно быть, поднырнула под сетку или еще как-то пробралась. Или сбилась с пути и свернула не на ту трассу…

Хотя последнее невозможно. Бланш-Неж и Ле Сорсье не соединяются. В этом тоже состоит сложность черной трассы. Она зажата между отвесной скалой с одной стороны и отвесным обрывом — с другой. Если уж попал на Ле Сорсье, то выхода с нее нет.

— Понятия не имею, — продолжаю я. — Ани уверена, что они с Карлом видели едущую вниз Еву. Она, конечно, классная лыжница, но в такую погоду это просто безумие…

Дэнни становится совсем мрачным.

— С тех пор Еву никто не видел?

Я качаю головой и спрашиваю:

— Думаешь, нужно звонить в Пелото?

Я имею в виду Пелото де Жандармери де От Монтанье — подразделение высокогорной полиции, сочетание жандармов со спасателями.

— Не знаю… — Дэнни сдвигает бандану выше и задумчиво трет лоб. — Вполне возможно, что Ева просто заплутала и поехала вниз не по тому маршруту. Раз подъемники не работают, дорога назад к шале займет немало времени. Жандармы наверняка скажут, что надо подождать несколько часов. Давай сначала позвоним в офис лыжных абонементов. Спросим, использовался ли абонемент Евы на каком-нибудь подъемнике?

Я готова расцеловать Дэнни. Идея не просто хорошая, она великолепная. Я бросаюсь к телефону в вестибюле и набираю номер, указанный на обратной стороне лыжного абонемента. В трубке звучит настойчивое «пи-пи». Линия занята.

Возвращаюсь к гостям, сбившимся в кучку и потеющим в лыжных костюмах. Их тревога с каждой минутой нарастает.

— Мы считаем, нужно обратиться в офис лыжных абонементов и узнать, пользовалась ли Ева каким-нибудь подъемником. Я попробовала дозвониться, но линия занята, поэтому, чтобы не сидеть тут сложа руки, я прокачусь вниз на фуникулере и поговорю с сотрудниками офиса лично.

— Я съезжу, — немедленно вызывается Тофер.

— Вы говорите по-французски?

Я знаю ответ еще до того, как задаю вопрос. Тофер с досадой качает головой.

— Понимаю ваше желание помочь, — как можно мягче объясняю я. — Однако лучше послать того, кто знает язык. Если Ева не использовала абонемент, тогда, наверное, придется заявить о ее исчезновении в полицию, а для этого нужно бегло говорить по-французски. Вы же пока переоденьтесь в сухое и поешьте, обязательно. Я быстро вернусь. Продолжайте звонить Еве на мобильный.

Все благоразумно кивают.

— Пойду сообщу Эллиоту, — бормочет Тофер.

Точно, вспоминаю я, Эллиот — единственный из группы — не катался. Он до сих пор сидит в номере и, надо полагать, работает над своими программами и обновлениями.