Одиннадцать дощечек

Зимой верблюжонка верблюдица
Покинула у шалаша.
Попонкой – боясь, что простудится, —
Хозяин укрыл малыша.

Заботу хозяина-шорника
Почуяв, он вздрагивал кожей,
На маленького беспризорника,
Забытого всеми, похожий.

Тянулась тропа караванная
За гребень песчаной гряды,
И вьюга стирала нежданная
Большие – в тарелку – следы.

1957

У подножия Копетдага

Я остаюсь
В предгорьях Копетдага,
В краю минувшей только что беды,
В том городке,
Где не ступить и шага,
Чтоб не наткнуться на её следы.

Днем у ларька
Под полотняной сенью
Шумит старик,
С которым пиво пью,
И глухо плачет:
В ночь землетрясенья
В квартале этом
Потерял семью.

То здесь, то там —
Труба печная в груде
Стекла, бетона, битых кирпичей…
Был дом и сад,
Где обитали люди,
И – ни души…
Сад неизвестно чей.
В нем не журчат арыки
И безгласны
Безлистые березки-голыши…

Ты жить со мной
В том городе согласна?
Ответь не вдруг.
Подумай, Не спеши.
Ведь, может быть,
Из недр земли осенней
То, страшное,
Оно придет опять,
Опять придет…
И в ночь землетрясенья
С тобой нас
Не успеют откопать.
Лишь подтвердит
Казенная бумага,
Что найдены
Под рухнувшей стеной…

Скажи мне,
У подножья Копетдага
Ты и теперь
Согласна жить со мной?

1957

Афродита

Как, однако, живуч
Скептицизм в человеке!
Он родился во мне
Перед классной доской.
Думал я: что плетут
Эти древние греки
О какой-то богине
Из пены морской?

Чудаки!
Но, считая себя эрудитом,
По-мужски свои волосы
Дыбя ершом,
Я запомнил,
Что звали ее Афродитой
И что в книгах
Рисуют ее нагишом.

Лишь вчера
Я поверил тем грекам,
Не прежде,

Бросив книги, друзей
И уют городской,
В сорок лет
На пустынном
Ночном побережье,
Когда ты выходила
Из пены морской.

1958

Зимняя сказка