Одиннадцать минут

— Скорее нетипичная. Многие, очень многие мечтали бы оказаться на твоем месте.

Теперь Ральф пожелал разузнать о Марии.

— Я, не сочти за кощунство, — едина в трех лицах. И поворачиваюсь той стороной, которая нужна тому, кто со мной говорит в эту минуту. Я — Наивная Девочка, которая смотрит на мужчину, замирая от восхищения, и притворяется, будто потрясена тем, какая у него власть, какая слава. Я — Роковая Женщина, которая атакует неуверенных в себе мужчин и берет инициативу на себя, так что им уже ничего не нужно делать и не о чем беспокоиться. И, наконец, я —Любящая Мать, которая нежно опекает тех, кто нуждается в ее советах, которая терпеливо выслушает все рассказы, если даже они у нее в одно ухо влетают, а из другого вылетают. С кем из этих трех ты хочешь познакомиться?

— С тобой.

И Мария рассказала ему обо всем — ей это было нужно, потому что случилось впервые после ее отъезда из Бразилии. И, завершая свой рассказ, сама заметила, что, хоть занимается она не вполне обычным ремеслом, все же в ее жизни нет ничего особенного, такого, что стоило бы вспомнить, если не считать недели в Рио да первого месяца в Швейцарии. Дом — работа, работа — Дом, и больше ничего.

Когда она завершила свой рассказ, они снова оказались за столиком кафе —но уже на другом конце города, вдалеке от Дороги Святого Иакова, и каждый думал о том, что припасла судьба его случайному спутнику.

— Тебя что-то заботит? — спросила она.

— Да. Не знаю, как сказать тебе «до свиданья». И она не знала. Этот день был совсем не похож на Другие. Мария чувствовала смятение, беспокойство: Дверь распахнулась, а как закрыть ее — неизвестно. Когда ты покажешь мне картину?

Какая жалостная история. Снова подходит к ней мальчик, только на этот раз он просит у нее не ручку, а немного общения. Она оглянулась на свое прошлое и впервые в жизни не стала осуждать себя — виновата не она, а этот мальчик, до того неуверенный в себе, что отступился после первой же попытки. Они были детьми, а дети только так и поступают, и никто не виноват — ни она, ни он. Мария испытала огромное облегчение и сразу же почувствовала себя лучше — она не упустила свой первый в жизни шанс. Это происходит со всеми, именно так человеческое существо начинает искать свою вторую половину. Иначе не бывает.

Впрочем, сейчас как раз все обстоит по-другому. Какие бы резоны и доводы ни привела она, как бы убедительно они ни звучали (возвращаюсь в Бразилию, работаю в клубе, мы не успеем как следует узнать друг друга, секс мне не интересен, я знать ничего не хочу о любви, я Должна учиться управлять моей фазендой, я ничего не понимаю в живописи, мы живем в разных мирах), жизнь бросает ей вызов. И теперь она уже не ребенок — надо выбирать, надо этот вызов принимать.

Она предпочла вообще ничего не говорить. Пожала ему руку, как принято было здесь, в Швейцарии, и направилась домой. Если он такой, каким бы ей хотелось, чтобы он был, его не обескуражит ее молчание.

Ральф протянул ей визитную карточку своего барселонского агента.

— Позвони по этому номеру через полгода, если к этому времени еще не уедешь в Бразилию. «Лики Женевы», где будут запечатлены люди прославленные и безвестные, впервые выставят в берлинской картинной галерее. А потом — турне по всей Европе.

Мария вспомнила про свой календарь, про девяносто дней, остающихся до отъезда, и про то, какой опасностью грозит ей любое чувство, любая связь.

«Что важней —жить или притворяться, что живешь? Рискнуть и сказать, что сегодняшний день был самым прекрасным из всех, что провела она в этом городе? Поблагодарить за то, что он выслушал меня, не перебивая и не комментируя? Или снова закрыться панцирем женщины с сильной волей, с „особым светом“ и просто уйти?» Пока шла по Дороге Святого Иакова, пока рассказывала о себе, была счастлива. Вот и довольствуйся этим — это и так подарок судьбы.

— Я приду к тебе, — произнес Ральф Харт.

— Не стоит. Я скоро уезжаю в Бразилию. К тому, что было, нам с тобой добавить нечего.

— Я приду как клиент.

— Для меня это будет унижением.

— Я приду для того, чтобы ты меня спасла.

Еще в начале разговора он сказал, что секс ему не интересен. «Мне тоже», хотела тогда ответить Мария, но сдержалась, памятуя, что молчание —золото.

Запись в дневнике Марии, сделанная в тот же день: Сегодня, когда мы гуляли по берегу озера, по этой странной Дороге Святого Иакова, мой спутник — он художник, существо из другого мира — бросил в воду камешек. И по воде пошли круги — сперва маленькие, а потом все больше, все. шире — пока не настигли утку, оказавшуюся там случайно, не имевшую к этому камешку ни малейшего отношения. И вот, вместо того чтобы испугаться непонятно откуда взявшейся волны, она решила поиграть с ней.

А за несколько часов до этого я вошла в кафе, услышала, как чей-то незнакомый голос ошикает меня, и — словно сам Господь Бог швырнул камешек. Ток пошел между мной и человеком, который стоял в углу на коленях и рисовал. Он почувствовал колебания, порожденные камешком, и я тоже. А что теперь?