Одиннадцать видов одиночества

Кен предоставил Карсону вести беседу, вполне удовлетворенный самим фактом своего присутствия за столом в компании друзей, которых он оглядывал с безмятежной улыбкой, напоминая хорошо упитанного молодого священника. Этот вечер был самым счастливым из всех его вечеров в Европе — настолько счастливым, что даже Карсон не смог бы себе такое представить. Эти несколько часов заполнили всю пустоту, образовавшуюся в нем за последний месяц — с того момента, когда Карсон произнес: «Отправляйся без меня. Ты что, не можешь самостоятельно поехать в Канны?» Этот вечер с лихвой возместил Кену все знойные мили, которые он прошагал с мозолями на ногах вдоль набережной Круазет, исподтишка поглядывая на почти обнаженных загорающих девиц. Это была компенсация за скучные поездки в переполненных автобусах до Ниццы, Монте-Карло и Сен-Поль-де-Ванса; за тот день, когда зловещего вида аптекарь содрал с него втридорога за солнцезащитные очки, в которых он походил на огромную слепую рыбу, обнаружив это при взгляде на свое отражение в соседней витрине; за ужасную, терзавшую его денно и нощно мысль о том, что вот он, молодой и богатый, находится на Ривьере — на Ривьере! — и совершенно не знает, чем себя занять. Через неделю после приезда в Канны он снял проститутку, но ее фальшивая улыбка, наглое завышение цены и секундная брезгливая гримаса при виде его голого торса перепугали беднягу до полового бессилия. В последующие вечера он обычно напивался, бродя по разным барам, шарахаясь от шлюх и не заговаривая с другими девушками из опасения нарваться на грубость; не рискуя общаться даже с мужчинами — вдруг они примут его за гомика? Однажды, просто чтобы убить время, он проторчал полдня в магазине полезных мелочей, имитируя покупательский интерес к висячим замкам, кремам для бритья или дешевым жестяным побрякушками и в той духоте, при ярком искусственном освещении, с пронзительной тоской думая о доме. Пять вечеров подряд он укрывался в спасительной тьме кинозала на сеансах американских фильмов — точно так же, как делал еще мальчишкой в Денвере, спасаясь от сверстников, которые прозвали его Жирдяем Платтом, — а после столь убогих развлечений добирался до своего отеля с осточертевшим шоколадным привкусом во рту и засыпал, обливаясь слезами. Но сейчас все неприятные воспоминания стремительно таяли и исчезали под чудотворным воздействием небрежно-виртуозных пассажей Сида, довольной улыбки Карсона и его ладоней, с готовностью начинавших хлопать после каждого музыкального номера.

Где-то после полуночи, когда все, кроме Сида, уже выпили лишнего, Карсон поинтересовался, как давно тот покинул Америку.

— Еще во время войны, — сказал Сид. — Прибыл сюда вместе с армией и с тех пор в Штаты не возвращался.

Кен, сочась потом и благодушием, высоко поднял бокал, как для тоста.

— И я надеюсь, что никогда не придется, Сид, — заявил он.

— Почему «не придется»? — спросила Жаклин, и лицо ее в тусклом свете приобрело строгий и трезвый вид. — Почему ты так сказал?

Кен уставился на нее, моргая:

— Ну, я только имел в виду… понимаешь… что ему не придется разбазаривать свой талант и все такое. Он ведь этого не хочет, верно?

— Что означает «разбазаривать»?

После этих ее слов возникла неловкая пауза, которую нарушил Сид громким рокочущим смехом.

— Успокойся, дорогая, — сказал он и затем повернулся к Кену. — Мы с Жаклин смотрим на это иначе. Собственно, работая здесь, я все время держу в мыслях возвращение в Штаты, чтобы там сделать хорошие деньги. И она со мной в этом согласна.

— Но ты здесь хорошо устроился, не так ли? — произнес Кен чуть ли не умоляющим тоном. — Ты зарабатываешь вполне достаточно для благополучной жизни, разве нет?

Сид снисходительно улыбнулся:

— Я не имею в виду работу вроде этой. Я говорю о настоящих, серьезных деньгах.

— Вы слышали о Мюррее Даймонде? — спросила Жаклин, поднимая брови. — О владельце ночных клубов в Лас-Вегасе?

Сид, смеясь, покачал головой:

— Дорогая, успокойся. Я сколько раз говорил тебе, что на это не стоит рассчитывать. Мюррей Даймонд заходил сюда позапрошлой ночью, — пояснил он друзьям. — Пробыл недолго, но, послушав меня, обещал заглянуть еще раз на этой неделе. Для меня это вроде как шанс на большой прорыв. Только вряд ли из этого что-то выгорит.

— Но, боже правый, Сид! — Кен покачал головой в недоумении, а потом, гневно хмурясь, ударил кулаком по столу. — Неужели тебе хочется торговать своим талантом? Я к тому, черт возьми, — и ты сам это понимаешь, — что тебя там превратят в музыкальную проститутку!

Сид не перестал улыбаться, но слегка прищурил глаза.

— Это твой личный взгляд на подобные вещи, и не более того, — произнес он.

И тут, к еще большему смущению Кена, ему на выручку поспешил Карсон.

— Я уверен, что Кен хотел выразиться не так, как это сейчас прозвучало, — сказал он.