Одиннадцатая заповедь

— Нет. В Петербурге вас могут арестовать, только если вы — не член мафии.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Джексон.

— От моей матери. Она спала с обоими.

Джексон засмеялся, продолжая наблюдать за Большенковым, который разговаривал с милиционером в форме. Он был бы рад подслушать их беседу. Будь это в Вашингтоне, у ЦРУ была бы запись всего их разговора.

— Видите молодых людей, стоящих около статуй? — спросил милиционер Большенкова.

— Да, ну и что? — сказал Большенков.

— Если вы хотите знать, почему я их не задержал, то все они — члены моей команды, и они лучше всех видят площадь. Обернитесь назад: продавец сосисок, два продавца цветов и четыре продавца газет — все они тоже мои люди. А в квартале отсюда у меня — двенадцать автобусов, набитых омоновцами, которых можно в момент вызвать сюда. И еще сотня милиционеров в штатском будет в течение ближайшего часа сновать среди толпы. Все выходы с площади перекрыты, и около каждого, кто хорошо видит площадь, стоит один из моих людей.

— Если он такой дока, каким он себя считает, он уже обнаружил место, о котором вы не подумали, — усмехнулся Большенков.

Коннор заказал чашку кофе и продолжал следить за тем, что происходит на площади. Хотя до появления кандидата в президенты оставалось еще полчаса, площадь уже была полна людей — от поклонников Жеримского до простых любопытных. Коннора позабавило, как неумело продавец сосисок пытался скрыть, что он — милиционер. Беднягу только что опять обругали: он, наверно, забыл дать покупателю горчицу. Коннор посмотрел на другую сторону площади. Пустовало только небольшое ограждение, оставленное для журналистов. Коннор удивлялся, почему на площади толчется так много милиционеров в штатском — гораздо больше, чем необходимо, чтобы не допускать случайных прохожих в огороженную зону. Что-то тут было не так. Коннор отвлекся, когда официант принес ему кофе, и посмотрел на часы. Жеримский к этому времени должен был закончить свою встречу с Бородиным. Сегодня вечером результаты этой встречи будут объявлены по всем каналам радио и телевидения. Коннор подумал: «Интересно, можно ли будет по виду Жеримского понять, заключил ли он сделку с Бородиным или нет?»

Он попросил счет и в последний раз посмотрел на площадь. Ни один профессионал не счел бы Дворцовую площадь подходящим местом для покушения. Было ясно, что милиция приняла все возможные меры. Несмотря на это, Коннор решил, что такое скопление народа дает ему превосходную возможность изучить Жеримского вблизи, и поэтому он решил не сидеть среди журналистов.

Он уплатил по счету наличными, подошел к гардеробщице и вручил ей номерок. Она подала ему пальто и шляпу, и Коннор дал ей пять рублей на чай. Он где-то прочел, что старики всегда дают небольшие чаевые.

Коннор присоединился к толпе служащих из учреждений на первом этаже, которых, видимо, отпустили присутствовать на митинге. Начальство контор в радиусе километра от площади явно решило, что в такой день никто не будет всерьез работать. Два милиционера в штатском, стоявшие в нескольких метрах от двери, осматривали толпу служащих. Толпа, хлынув на тротуар, повлекла Коннора за собой.

Когда он попытался протиснуться сквозь толпу ближе к трибуне, с которой должен был вещать Жеримский, площадь уже была запружена народом: на ней было, наверно, добрых семьдесят тысяч человек. Коннор знал, что начальник петербургской милиции молится, чтобы началась гроза, но это был типичный петербургский зимний день — холодный и ясный. Коннор посмотрел на ограждение для журналистов; там уже началось оживление. Он улыбнулся, увидев Митчелла на его обычном месте — неподалеку от того места, где он должен был сидеть сам. Не сегодня, друг мой! Но, по крайней мере, теперь на Митчелле было теплое пальто и меховая шапка.

— Хороший день для карманников! — пошутил Сергей, осматривая толпу.

— Неужели они будут рисковать, когда вокруг столько милиции? — спросил Джексон.

— Милиция всегда тут как тут, когда она не нужна, — ответил Сергей. — Я уже видел пару блатных, которые стянули бумажники. Но милиции сейчас — не до них.

— Наверное, милиции сейчас и вправду не до них; тут на площади добрых сто тысяч человек, и того гляди прибудет Жеримский.

Сергей посмотрел на начальника милиции.

— Где он? — спросил Большенков сержанта с портативной рацией.

— Восемнадцать минут назад он закончил встречу с Бородиным, и сейчас его везут сюда. Он будет здесь примерно через семь минут.

— Значит, через семь минут для нас начнется самое горячее время, — сказал Большенков, посмотрев на часы.

— Вы не думаете, что этот человек, возможно, попробует выстрелить в Жеримского, когда тот будет ехать в машине?