Одиннадцатый цикл

Сплетни имеют гадкое обыкновение жить своей жизнью, разлетаться поветрием все дальше, дальше, покуда их уже будет не обуздать. Поэтому в народе так недолюбливают всякого, кто творит чары без музыкальных инструментов, красок или Хаара.

Вид пашни Ридов пробудил меня от дум. Я устремил коня вправо мимо поля, которое перепахивал худощавый рослый мужчина с щетиной и в испарине. Из рядов кукурузы вдруг вынырнул похожий юноша в штанах на лямках и рубахе.

Оба наблюдали за тем, как Зефир вышагивает по дороге. Отец семейства – это ведь он? – отряхнул руки и вытер лицо рукавом. Меня здесь явно ожидали, но, судя по угрюмым лицам, в страхе.

Роберт Рид – его имя сообщила Нора – махнул сыну в сторону дома, и тот потрусил к матери на пороге, что-то выкрикивая.

Риды вышли встретить меня всем семейством, выстраиваясь шеренгой. Я спешился. Зефир повел мордой, как бы брезгуя навозным душком.

– Я его уведу. – Кудрявый младший мальчонка потянулся к вожжам – скорее завороженно, нежели из вежливости. По виду ему нет и десяти.

– Лучше не стоит. – Я придержал вожжи и погладил коня по шее. Он резво встряхнул головой. – Зефир порой слишком… норовист.

Старший сын, высокий и нескладный, понял намек и вытянул руку.

– Тогда я. – Он, чмокая, отвел коня к безобразного вида корыту.

Вперед шагнул отец. Он отер лицо и руки тряпкой, но только размазал по коже грязь. Ничего, не возражаю. Все-таки чужая душа раскрывается как нельзя лучше в родной среде.

У него между бровей пролегла суровая морщинка. Он смотрел исподлобья. Я даже перед акарскими полчищами не отступаю – что мне пронзительный взгляд простого пахаря?

Строго говоря, эта их скованность нимало не удивляла. Нора упомянула, что Риды не просто почитают Утес Морниар, а практически слепо боготворят все, что с ним связано. Они наверняка сразу узнали мою характерную внешность.

Но вот отец потупился, теребя нитку на штанах, и все сразу встало на свои места.

– Вы приехали забрать мою дочь? – Он поднял на меня красные, влажные от слез глаза. Голос не дрогнул: Роберт собрал всю волю в кулак, чтобы не сломаться.

Какой я глупец! Из-за моего внезапного появления семья заподозрила худшее: увидела во мне длань Клерии, что отнимет у них родную плоть и кровь. Я положил отцу на плечо руку в перчатке и обнадежил мирной улыбкой.

– Я приехал всего лишь кое-что узнать, не более.

Отец был потрясен. Он с содроганием выдохнул, едва держась на ногах.

– Мне незачем забирать вашу дочь.

И это так. На ведьму положено донести, и ее ждет ссылка, а самые незадачливые встретят смерть на костре – и все из-за грехов прошлого.

– Спасибо, – неслышимо уронил Роберт с губ. Голос задрожал, едва не переламываясь. – Спасибо… – Он рухнул на колени и забормотал единственное, на что сейчас хватило ума: – Хвала Владыкам. Хвала первым заступникам Клерии.

Я перевел взгляд на мать с младенцем у груди, тоже сияющую от облегчения и благодарности. Она качнулась вперед – отдать должный поклон не позволил вес малыша на руке.

Меня проводили в дом. Я рассыпался в извинениях за лопнувшую подо мной половицу у порога.

Отец семейства так воспрянул духом, что, даже сгори все хозяйство дотла, определенно не омрачился бы. Он извинялся втрое, впятеро чаще: за небогатую обстановку, за то, что нечем угостить драгоценного гостя…

Я пригнул голову в дверном проеме, и вот передо мной возникла Далила. Она со скорбным, поникшим видом сидела за семейным столом лицом к двери и отрешенно вертела пальцами, уперев взгляд в тень от них. Ноги под стулом болтались туда-сюда.

Вид простых стола и стула не внушал доверия. Из страха еще что-нибудь разломать я заторопился вон.

– Не возражаете, если мы с Далилой побеседуем на воздухе?

* * *

Роберт остерегался отпускать дочь, но что он посмеет мне возразить, как запретит?

Мы с Далилой какое-то время шли молча вдоль границы семейных владений: я впереди, она – за мной.

Назвать хозяйство обширным язык не поворачивался, но шесть ртов оно вполне способно прокормить.

У них было поле под кукурузу, курятник с несушками, в хлеву – дойные козы. Я не лез девочке в душу, вверив ей право определять русло беседы. Понемногу справлялся о хозяйстве, о семье, об обязанностях, не упоминая друзей даже вскользь. Она отвечала односложно, под нос. В основном мне только и удалось выудить, что имена ее братьев.

Я подвел Далилу познакомиться с моим преданным верховым. Громада Зефир пугал бедняжку, но было видно, она хочет приблизиться. Я расстегнул переметную сумку и достал морковку.

– Держи.

Девочка несмело взяла ее и с моей поддержкой поднесла угощение к его морде.

Зефир – свирепый и беспощадный в кипени битвы, валящий с ног любого воина, которому не под силу обуздать ветра, – встречал за годы немало детей. Ему хватало ума отличить, когда к нему тянут лакомство, а когда – копье.

Вид жующего Зефира умилил нас обоих. Я не упустил шанса взять девочку за руку.

– Не бойся, не укусит, – ободрил я. Зефир и вправду бережно доел морковку и даже не прикусил руки, а наоборот, что поразительно, лизнул ее. – Смотри-ка, ты ему понравилась. Зефир мало кому доверяет.