Одиннадцатый цикл

Однако прежде нужно было наведаться в Вороний город.

Я спешился. Мне отрывисто, заученно салютовала Нора. Как и думал, явилась на место встречи заранее: солнце едва встало. Ее волосы были убраны в хвост, она неотрывно смотрела на меня.

– Ты рано.

– Жду уже час, командир, – сказала она как бы невзначай.

– Не сомневался в тебе, – не то подшутил, не то похвалил я. Ну да ей явно все равно.

Возможно, что Нора – лучшая из всех новобранцев на моей памяти. Пламенная, с несгибаемым стержнем внутри, она заткнет за пояс многих ветеранов. Тем досаднее, что ее пришлось перевести в другой полк. Она еще устроится где-нибудь, и преотлично, – но в ушах все равно звучали упреки матери, что я слишком пекусь об окружающих.

Мы шагали по городу, и Нора по-воински сжато рапортовала о бое в Роще. В тот день она ехала на обозе в Вороний город и перед самым закатом сошла, чтобы прогуляться по лесу, собраться с мыслями. Вдобавок тревожила весть об акарских лазутчиках.

Сразу после случившегося Нора адресовала мне два письма. В первом, официальном рапорте, она сухо описала цепь событий, а вот во втором, более личном, изложила правду целиком, уже не опуская щекотливых подробностей. Стоило бы послать зачарованный список с чародейской печатью, но, конечно, они редки и дороги.

Хвала Владыкам, Нора Роусом доверилась чутью. Без нее и того акарского паренька трупов было бы больше.

– Я велела взять акара под стражу.

– Что?!

Уму непостижимо!

Нора от недоумения на секунду запнулась.

– Где он? – добавил я.

– В карцере, – растерянно ответила она.

Пришлось устремить шаги на другую половину города. Солнце уже отрывалось от горизонта.

Пройдя врата, я зашагал по акарскому лагерю. Полусонную стражу при виде меня встряхивало.

– Эрефиэль.

– Это Эрефиэль.

– Гляди-ка.

Один веснушчатый, с гнездом рыжих волос, зевая и на ходу застегивая штаны, выбрался из палатки – и уперся заспанными глазами в меня. Его пронзило молнией, натянуло в струнку.

Не обращая внимания на их шушуканье и неуклюжие салюты, я шагал к большому сараю, который с первого взгляда легко принять за конюшню.

У входа по обе стороны сидело по стражнику. Оба при моем приближении ахнули.

– Открывайте, – скомандовал я сквозь зубы.

– Слушаюсь, господин. То есть генерал. Эрефиэль. – Недотепа еще и неловко поклонился, прежде чем открыть.

Я вошел в полумрак. Да, почти что конюшня, но маловато сена. Внутри – ни души. Сделав четыре шага, я сдвинул ногой хилый тюк.

За мной вбежал стражник с фонарем, разгоняя вялые обрывки тени. Следом вошла Нора.

– Открывайте, – холодно повторил я.

Он поспешно дернул задвижку и отворил спуск под землю.

– С фонарем за мной, – приказал я Норе. Она подчинилась, боясь меня злить.

Стражнику я велел остаться.

Спуск вел в сырой, пропахший плесенью каземат. Гулко капала влага, в глуби позвякивали кандалы.

Луч фонаря явил сокрытую во мраке тайну: железные клетки, скованные по углам железными гвоздями. Пол устилало соломой, поверх нее в клетке валялась пустая миска, рядом стояла облепленная мухами бадья. В душной тесноте зловоние резало глаза.

За прутья клетки держался сгорбленный акар-подросток с настороженным лицом. Руки и ноги закованы в цепи.

– Отпустить его, – распорядился я.

– Командир, он же…

Тут мой задавленный гнев хлынул через край. Я рявкнул на весь тесный каземат:

– Живо отпустить!

Нора неохотно сняла ключ с гвоздя и открыла замок. Скрипнули петли, она вошла. Падали капли, шаркали сапоги, звякали оковы.

Она не боялась его – презирала, как всех акар, но не боялась. В конце концов, освободив несчастного паренька, она вышла ко мне.

– Я свободна, командир? – Голос подрагивал. Нора вот-вот взорвется.

Я кивнул. Она вжала ключи мне в грудь и тяжко зашагала вон.

– Идем, – вздохнул я. – Приношу извинения за арест.

* * *

Звали его Хрома. Он источал дикий, но не злобный пыл. Клыки время от времени обнажались в искренней светлой улыбке, несмотря на то что бедняга почти двое суток томился под землей.

Мы сидели на соломенных кучах у выхода из казематов. Я велел принести парню теплой еды, питья и одеяло – достойных, а не отбросы и рванье, которые обычно подсовывают акарам.

– Объеденье! – Хрома глотнул похлебки и зажевал куриной ножкой.

Радуется, точно человеческий подросток в поджаром и мускулистом теле акара. Он куда цивилизованнее, сдержаннее сородичей, а значит, более сговорчив.

– Можно возьму порцию маме? – попросил он.

Я улыбнулся. Какой беглый байрский. Из закоулков разума опять послышалось: «Хватит подбирать безродных дворняг!»

Нет, сейчас же отсечь эту мысль.

– Безусловно, – чинно кивнул я. – Я прослежу, чтобы ей тоже досталось.

Хрома на миг заглянул хищными акарскими глазами в мои белые. Сейчас что-то спросит.

– Вы так добры, – удивился он, будто лишь сейчас заметил.

– Считаешь, напрасно?

– Я ведь акар.

– А я нефилим.

– Это другое, сами знаете, – помотал он головой и недоверчиво продолжил: – Ваши доспехи, волосы… А как на вас смотрит стража! Для них вы полубог, а я чистокровный дикарь.

Хрома кивнул на двери конюшни над казематом. Я успел заметить, как солдаты отвернулись.