Одиннадцатый цикл

Семя возвело глаза на, по-видимому, своего отца, но увидело лишь клочки его ипостаси. Верховный Владыка был укутан тенями, как человек – шарфом: проглядывали из-за них одни лишь загнутые рога да неровные зубцы короны поверх сгорбленного силуэта, выдающего его иссушенную вековечную наружность. Длинные пальцы морщинистой руки обхватывали перекрученный посох. Одеяние Верховного Владыки покрывали текучие чернильные пятна, плывущие по темно-синей ткани, как по воде.

Но ярче всего было око, что играло за сумрачной занавесью светом далекого солнца, протягивая лентами по краям золотые лучи.

– Утренний Колокол возгласил о тебе, чадо крови моей, изнова порожденном, без греха, без страсти, без алкания. Ты станешь сосудом дня грядущего. – Голос властелина напоминал древесный скрип – спокойный, тягучий. Слова были исполнены весом веков. – Полым сосудом, кой сразит невиданное зло и не преступит порога двенадцатого Цикла.

Семя выгнуло шею. Балконы до самой вышины запрудило порождениями неописуемого обличья – и все устремили на него древние свои глаза.

– Однако же, кровь моя, Семя мое, прежде изволь доказать силу, ибо нелегка будет стезя твоя. – Верховный Владыка подал знак рукой, и под струящийся ниоткуда свет кто-то вышел. – Белый Ястреб, первый из стражи моей, добудь главу чада моего, – грянул он без колебаний.

Белый Ястреб мгновенно перескочил балюстраду и спрыгнул на песок с подлинным птичьим, под стать облику и имени, изяществом. Он руками в латных перчатках снял шлем, обнажая неотразимую белую ястребиную голову с хищными глазами, смотрящими вперед.

– Я польщен, одиннадцатое Семя, – коротко поклонился воитель. Голос, выражение – все было таким, словно он спит.

Семя поглядело в ответ молча, отрешенно, будто и не замечая никакого Белого Ястреба.

Зеруб надел шлем и звонко обнажил меч с безупречным длинным стальным клинком, столь же лучезарным, как доспех в филигранных орнаментах.

– Бейся во всю силу, – призвал он. – Я не хочу, чтобы мир еще тысячу лет прозябал в мучениях.

Миг – и Ястреб разит. Воитель спикировал на добычу, вскрикнул хищной птицей, готовой терзать плоть когтями. Семя гнулось, скручивалось, словно веревочный человечек, едва уворачиваясь от мельтешащей стали. Отпрыгивало, увиливало, не отвечая на выпады. Его метало из стороны в сторону – бессознательно, как серебряную травинку на ветру.

Ястреб, казалось, сейчас взлетит – до того трепыхался его серебряный плащ. Разящая сталь задавала направление следам ног на песке; мечник бил метко, исключительно собранно. Лезвие порой чиркало по Семени – и так тело новорожденного отпрыска впервые познало боль, уронило первые багряные капли. Из глотки вырвался чудовищный болезненный вой, и противники отдалились.

Зеруб опустил центр тяжести. Меч вскинут, блестящий плащ стелется по песку.

Семя с бесстрастным видом зализывало раны. Воитель вновь ринулся в бой и на этот раз встретил отпор.

Танцуя туда-сюда, Семя дернуло головой так, что волосы стегнули Ястреба растрепанной плетью. Меч схлестнулся со смертоносными прядями – и породила их встреча сноп искр.

Искусный воин теснил противника к стене. Семя вдруг подскочило, как от взрыва, – иначе в тот же миг его рассекло бы поперек точным рубящим ударом. Ноги размягчились, упруго толкнули тело от стены к середине арены.

Зеруба это не смутило. Подлинный хищник, он оправдал грозное обличье и ринулся за целью в неистовом, поистине ястребином броске.

Семя вовремя напрягло кожу, выставило плечо, упершись в песок, и меч соскользнул. Тут отпрыск на миг замер: в равнодушных глазах как бы тускло блеснула мысль. Голова описала круг, разгоняя волосы, и те в полете застыли в форме острых серпов.

Всплеснуло искрами, скрежетнуло, как ногтями по камню, – то пряди царапнули по доспеху Ястреба. Он отшатнулся.

Теперь Семя перехватило инициативу и оттесняло врага. Хлесткие конечности разгонялись плетьми и за миг перед ударом твердели, обрушивались на мечника сокрушительными молотами. Белый Ястреб отступал.

Но на его стороне был опыт. В одну секунду зеруб вернул свое и приготовился дать сдачи, занял защитную стойку.

Зазубренные пряди лязгнули по мечу – и в этот миг расслабились, оплетая клинок, резко вырвали его из рук грациозного Ястреба. Его пробросило вперед.

Семя заскочило ему на плечи и стиснуло в каждой руке по пряди. Те стальными проволоками обвили перистую шею Белого Ястреба, и он едва успел просунуть под них ловкие пальцы. Волосы прорезались сквозь латные перчатки, и с них теперь капала кровь.

– Довольно! – низвергся по балконам на арену монарший приказ.