Одиночество

– Я бы, конечно, поддержал тебя, если бы мог, но не могу, поэтому давай поменьше проклинать все вокруг и побольше прикладывать усилия.

– Я сегодня приложил больше усилий, чем это вообще было возможно. Я иссяк, я не могу так продолжать. Стоило просто убить себя еще тогда, когда я первый раз пожелал это сделать.

– Ты хоть до комнаты доползи, а там уже будешь убиваться, если тебе так угодно.

– Оптимистичен как всегда, Юплер. Наверное, даже если я потеряю сознание и упаду с лестницы из-за ужасной боли в голове, ты все равно не проявишь никакой жалости.

– Эй, это не я составлял твой безумный план, не я заставлял тебя тащиться черт знает куда и черт знает зачем. Я старался обезопасить тебя, но нет, наш Мартин просто прет напролом к страданиям, к болезненной смерти, даже не пытаясь просто притормозить и подумать, что он вообще творит. Я спас тебе жизнь, неблагодарный, а ты подвергаешь ее опасности каждый раз, когда пытаешься сам спасти этот город.

– Но именно ты побудил меня к этим действиям. Именно ты рассказывал мне, что поступки людей вообще ничего не значат, что все они ведут к одному и тому же результату – смерти. Люди, их выборы, и действия не важны. Эти слова вдохновили меня на борьбу, я пытаюсь доказать, что ты неправ. Действия имеют смысл, они всегда ведут к чему-то, значат что-то. Если я найду способ уничтожить монстров, если смогу вновь обезопасить этот город, то изменю что-то во всем мире, а потом умру, прожив длинную и счастливую жизнь вне кошмара, и это не будет бессмысленно.

– Вот это да, какие планы! – саркастично отозвался Юплер. – Только если не откинешься сегодня ночью от простуды. Это будет просто более короткий путь к такому же результату, к тому же менее трудоемкий.

– Ты совсем меня не слушаешь!

– И не собираюсь. Заразишь еще меня своим стилем мышления и искоренишь остатки разума. Мартин. Герой-“превозмогатель”. Твои потуги очень важны для мира, продолжай и дальше себя калечить в попытках доказать это, только на меня вину не сваливай.

Подросток смог добраться до номера и зайти внутрь, используя остатки сил и злости, чтобы подойти к куче наваленной в прихожей одежды и упасть в нее лицом.

“Неужели, я все-таки в безопасности, живой?”

Секундное спокойствие исчезло невероятно быстро, образы кровожадных исчадий ада затмили сознание, они копошились на берегу в предвкушении добычи. Они находились так близко, можно было даже разглядеть мелкие ворсинки на теле. Они безмолвные, неразумные, целеустремлённые, движимые лишь одним желанием, а еще этот немигающий взгляд, постоянно сверлящий тебя.

“Откуда же вы взялись, твари?”

– Юплер, я больше не уверен в себе, – абсолютно без движения обратился Мартин к другу.

– В каком смысле? – переспросил тот, подкатываясь к ноге подростка в виде желто-синего баскетбольного мяча.

– Я не уверен, можно ли с ними вообще бороться, не уверен, что они смертные. Мой план может не сработать, – на полном серьезе поделился опасениями парень.

– Хвала великому макаронному монстру, ты осознал это! – радостно подпрыгнул на месте мяч. – И что теперь? Отмена операции?

– Я полагаю да, – согласился мальчик. – Это не сработает. Я… я не знаю, что делать дальше.

– Мы что-нибудь придумаем, приятель, – пообещал Юплер. – Но пока, тебе нужно отдохнуть, развеяться, забыть пережитое сегодня.

“Забыть. Что же люди обычно делают, чтобы что-то забыть? Чтобы заглушить страх, подавить горечь?”

Мартин много раз видел в самых разнообразных фильмах, как люди поступают, дабы развеяться. Множество сцен в барах, где герои глушили алкоголь от безысходности и разочарования. В этом номере тоже было средство. Отец хотел подарить своему другу бутылку дорогого коньяка в благодарность за предоставленное жилье, но так и не успел это сделать. Бутылка осталась закрытой в шкафчике на кухне, и сейчас юноша решил воспользоваться ею.

“Надеюсь, это поможет мне. Хочу забыть сегодняшний кошмар, забыть этих существ”

Выбрав подходящий стакан, Мартин аккуратно открутил крышечку бутылки и внимательно на нее посмотрел.

“А ведь чуть в иных условиях апокалипсиса, я бы мог использовать эти крышки в качестве денег. Как жаль, что все обернулось гораздо печальнее”

Мальчик налил темно-янтарную жидкость примерно на треть объема стакана и покрутил его в руке, словно изысканный сомелье.

– Ты не хочешь это делать, – заявил Юплер очень знакомой интонацией, присаживаясь на стул рядом; Мартин не смотрел в его сторону, сосредоточив все внимание на “бокале”.

– Юплер, заткнись, мать твою, – выпалил подросток, покачивая стакан в руке. – Дай мне покоя.

С этими словами мальчик влил жидкость себе в рот и проглотил ее залпом, даже не пытаясь распробовать. Лицо сразу скривилось от отвращения, коньяк отдавал страшной вонью, опаляя внутренности. Это было противно, отвратительно, но что-то подталкивало парня продолжать занятие. Не успев опомниться после первой порции, Мартин, чуть не задыхаясь, выпил вторую.

“Какая гадость, как люди вообще это пьют?”