Одиночество

Море цвета серебра и стали.
Парусник. Закат.
Мы с тобой давно другими стали.
Мы устали, брат.

Все молчать, улыбкой прикрывая
Годы дум и мук.
А душе нужна душа живая
На путях разлук,

Чтоб отдать нательный даже крестик,
Даже детства клад,
Чтоб глядеть, не отрываясь, вместе
На морской закат.

«Здесь травы сухие сжигают зарею…»

Здесь травы сухие сжигают зарею.
Восходит прозрачный дымок.
Окно моей спальни пошире открою. —
Большое окно на восток.

И запах травы, и костра, и деревни.
Как память утерянных дней,
Где столько любви и печали, и терний,
И нежности мудрой твоей.

«Лицо — послушная глина…»

Лицо — послушная глина.
Всю жизнь мы лепим себя,
Пленяясь образцом старинным
В большой мастерской бытия.

И ль вовсе ничем не пленяясь,
Лишь глядя со стороны,
Как ты или я меняюсь
От этой до той весны.

Пока то любовь, то злоба,
Как будто взмахом резца,
Кладет отпечаток до гроба
В улыбке, в морщинах лица.

Когда же года и потери
Источат, изрежут лик, —
Смерть — мастер среди подмастерьев —
Положит последний штрих.

«Окно выходило в чужие сады…»

Окно выходило в чужие сады.
Закаты же были, как вечность, ничьи,
Распахнуты Богом для всех.

И думал стоявший в окне человек:
«Увянут сады, но останется крест
Оконных тоскующих рам

И крест на могиле твоей и моей,
Как память страданья, как вечная дверь
В распахнутый Богом закат».

«Остановка в пути. Тишина…»

Остановка в пути. Тишина.
Или поезд наш в поле забыли?
Или снова отсрочка дана?
О, как много мучительных «или»!

По откосам ромашки цветут,
Много птиц, как когда-то в ковчеге…
Может быть, уцелеем мы тут,
И колеса крестьянской телеги

Повезут по зеленой меже
На окраину гнева и мести,
Если только не поздно уже
И не ждет за околицей вестник.

«Твой чекан, былая Россия…»

Твой чекан, былая Россия,
Нам тобою в награду дан.
Мы — не ветви твои сухие,
Мы — дички для заморских стран.

Искалеченных пересадили,
А иное пошло на слом.
Но среди чужеземной пыли —
В каждой почке тебя несем.

Пусть отростков от нас не будет,
Пусть загадка мы тут для всех —
Вечность верных щадит, не судит
За святого упорства грех.

«Береза тихая с атласною корой…»