Одиночество, самостоятельность и взаимозависимость в контексте культуры

Хотя невозможно утверждать, что какой-то способ ухода за ребенком позднее приведет к формированию особого и неизменного типа характера, когда он станет взрослым, можно сказать, что вся совокупность отношений взрослых к ребенку и память о детстве определенно связаны с тем, что ребенок ждет от жизни в будущем. Чему учится младенец-американец, не менее любимый, чем его сверстники в других странах, хотя его меньше ласкают родители и не часто поют ему колыбельные, - так это, по-видимому, тому, что с пребыванием в одиночестве нужно смириться, чтобы в награду получить человеческое общение в будущем. Хныкающий, плачущий малыш, ребенок, зовущий мать ради пяти глотков воды и трех походов в туалет, не считается "хорошим". На лицах взрослых он не увидит приветливых и одобрительных улыбок, когда в час ночи выберется из своей кроватки и появится в гостиной. Так он учится переносить одиночество, чтобы заручиться одобрением взрослых на остальное время. И для него поиски уединения подальше от назойливого постоянного присутствия других, а также чувство облегчения, наступающее, когда закрывается дверь кабинета, неприкосновенность его собственной комнаты образуют единый отрицательный комплекс. Отослать ребенка в свою комнату - типичное наказание у американцев, и во многих современных американских домах нет замков на дверях ванной. Позднее он узнает, что его возьмут с собой, если он не будет действовать на нервы родителям или своим старшим братьям и сестрам слишком бурным и шумным поведением. Вести себя так, чтобы пойти вместе с родными, то есть тоже пойти, не остаться одному, когда уйдут другие, чтобы тебя не отослали рано спать, - эти цели должен ставить перед собой американский ребенок, и его учат их ставить. Они накладываются на настойчивые требования, чтобы дети действительно шли спать и спали, чтобы они оставались дома с милой приходящей няней, то есть их учат мириться с тем, что их не берут с собой ради того, чтобы потом взять.

Сначала взрослые настаивают на том, что, вполне возможно, предстает как преждевременное смирение с одиночеством. А затем, когда дети подрастают, это требование сменяется недоверием к ребенку, если он стремится остаться один, когда не спит. Сон, по существу, дает гарантию, что ребенок не занимается чем-то недозволенным. Но если оставить бодрствующего малыша одного в кроватке, то воображение матери рисует картин запретных детский оргий, разрушения и нежелательных игр. Предоставленный самому себе ребенок снимает с себя носки, рвет постельное белье, раздевается - а то и хуже. Хорошая мать настаивает, чтобы малыш спал один, радует его своим вниманием, когда он просыпается, и присматривает за ним, когда он бодрствует. Хорошую мать всегда настораживает, если ребенок исчез из поля зрения и притих. Фраза, обращенная к мужу: "Выясни, что там делает Джонни, и скажи, чтобы он прекратил этим заниматься", выражает общее мнение, что дети, избегающие внимания взрослых, что-то замышляют. По мере того как дети растут, стремление держаться подальше от взрослых ассоциируется с тем, что они "слишком много читают", - с неопределенным состоянием, которому противостоит аналогичное опасение - с точки зрения образованных родителей, - что они "не любят читать". Но в данной ситуации характерно следующее: родители, беспокоясь за ребенка, которого не оттащишь от книги, выдают свои действительные опасения, вызванные его длительной необщительностью, за опасения, что он испортит зрение, не научится ладить с другими детьми, будет мало находиться на свежем воздухе.

Еще в большей степени не одобряется американцами мечтательность в детях. Карпентера, одного из первых американских астронавтов, вызвавшего у своих соотечественников придирчивое отношение и неприязненную реакцию, изображали как "одиночку", ребенка, одиноко восседающего в огромной расселине скалы. Мораль подобного отношения: ничего удивительного, что он поскользнулся, упал и умер. Среди картинок, используемых в тесте на тематическое восприятие с целью вызвать у детей ассоциации, есть и картинка с изображением одинокого ребенка, который смотрит на свою скрипку.