Одиночество шамана

Они смогли добраться до треугольного пустынного острова, название которому – Рапануи. Кругом – камни, на которых даже лишайники не росли; беженцы не обнаружили в округе ни единой хижины, хотя по острову проходили мощеные дороги и, значит, тут должны были жить люди. Однако все дороги вели к океану и скрывались под его бурными волнами. На берегу высились истуканы – грубо вытесанные головы великанов повёрнулись к морю, но они его не видели: в больших глазах, размером с крупное яблоко, не было зрачков. Отчаянный и скорбный взор некоторых статуй был обращён в небо.

– Маои! – воскликнули беженцы.

От своих жрецов они не раз слышали об этих удивительных статуях, которые несколько миллионов лет назад создала удивительная колдовская раса гигантов53. Скульпторы-маги вырубали их из камня у подножия священного вулкана Рано-Рараку, и когда истукан был готов, в него вдыхали особую живую энергию – и гранитный великан сам двигался на берег, где и застывал навсегда. В каждой такой скульптуре была заключена большая сила, но только посвящённые знали, как ею пользоваться. Обычным людям не дано было знать об истинном предназначении каменных голов.

Вспоминая это предание, владетель острова смотрел на пещеру. Солнечные часы показали время, предсказанное звездочётами. И, о чудо, из пещеры вышли изможденные пилигримы. Они знали, куда пришли. И знали, что могущественный владыка изгонит их, если его не задобрить. В дар ему была принесена единственная ценность – письмена…

Что такое Рапануи, Андрей не знал. В этом слове слышалось что-то морское, соленое, лёгкое, наполненное ветром странствий и приключениями на далеких незнаемых островах. Блеск золота, таинственное мерцание кораллов, плеск сотен вёсел, ослепительная белизна песка, высокие пальмы и гордые альбатросы тоже имели какое-то отношение к этому слову, прекрасному и лёгкому, странному и подёрнутому дымкой цветного тумана.

На Рапануи превыше всех сокровищ ценились знания, и дар жрецов привёл в восторг его владетеля. Иероглифы, такие простые, изящные, но несущие в себе энергию смысла, со временем сделались официальной письменностью: до того тут использовались египетские, более сложные иероглифы.

Андрей не понимал, откуда он мог знать обо всём этом. Эти сведения появлялись в мозгу помимо его воли, а в памяти каким-то непостижимым образом возникали смутные воспоминания о большеухих людях, просторных подземных галереях, удивительных садах, тоннелях, ведущих с материка на материк, быстроходных повозках, которые передвигались сами по себе, огромных воздушных шарах, украшенных изображениями хвостатых змеев. И всё это не было сказками. Всё это – правда. Правда, похожая на галлюцинацию безумца. Или наоборот: галлюцинация, похожая на правду?

Он усмехнулся этому парадоксу. Любой нормальный человек на его месте наверняка думал бы о другом: например, о том, как выбраться из этих катакомб, остаться в живых, в конце концов – где просушить одежду: она противно липла к телу, в туфлях хлюпала вода, и сырая кожа натирала ступни. И уж совершенно точно, нормальный испытывал бы страх. Попасть в такую переделку да ещё оказаться чёрт знает, в какой пещере – это испытание не для слабонервных!

Но боязни у него не было. Участок мозга, отвечающий за страх, словно отключился – сработал какой-то защитный механизм организма: в экстремальной ситуации главное не поддаваться ужасу, и тут наше естество порой ведёт себя непостижимо рационально, охлаждая эмоции и чувства, если надо – до полного онемения. Потом, правда, когда они оттаивают, накатывает волна запоздалого трепета: боже, а ведь могло бы случиться то-то и то-то! Но ведь не произошло…

Как ни хотелось Андрею высушить одежду, делать этого не стал. Пещера со странными письменами показалась ему не тем местом, где можно спокойно выжать и развесить штаны. Скорее всего, это было какое-то особое место: чисто, горят факелы – значит, тут кто-то часто бывает. А ему не хотелось быть застигнутым врасплох. К тому же, он не знал: кто сюда приходит – духи или, не дай бог, к примеру, какие-нибудь нговы, чёрт бы их побрал!

В углу пещеры Андрей обнаружил квадратный проём, занавешенный циновкой из цветной соломы. Осторожно отогнув её, он увидел узкий лаз наверх, снабженный скобами из какого-то серебристого металла.

Взобравшись по скобам, Андрей упёрся головой в круглый люк. Он надавил на крышку рукой, но она не поддавалась – видимо, была закрыта с обратной стороны. Но, поводив ладонью по прохладной металлической поверхности, Андрей нащупал полукруглую выпуклость. Он решил: скорее всего, это устройство, открывающее люк, но что следует сделать, чтобы оно сработало?