Одиночество в глазах (СИ)

Сандвик берет в руки заранее собранную дорожную сумку, натягивает на голову кроваво-красную бейсболку и покидает дом, оглушительно хлопая дверью. Он оставляет Глорию на кухне в глухом одиночестве на растерзание жгучим мыслям. Женщина нервно ерошит пальцами пшеничные волосы, которые электрическим зарядом бьют по плечам. Гулкий звук захлопывающейся двери раскатами грома проносится в её голове. Она закрывает лицо руками и опускается на пол, в море белых ошметков.

Тарьей знал, что родители не поймут, не примут, не одобрят. Самые необходимые вещи были заранее закинуты в сумку. Парень ждал подходящего момента несколько месяцев. Подлый страх сдавливал горло клещами после того, как его друзья узнали правду и бесстыдно посмеялись над ним. «Педик», «гомик», «пидарас» - в нескончаемом списке ругательств это были самые безобидные словечки, которыми его оплевали с ног до головы, как дерьмом. Если бы родители знали, каких усилий ему стоило ходить в университет последние месяцы. Терпеть колкие издёвки однокурсников. Слушать перешептывания и смех за спиной. Избегать осуждающих взглядов, буравящих спину. Сандвик никогда бы не подумал, что его так называемые «друзья» окажутся всего лишь кучкой бесчеловечных ублюдков и гомофобов. На улице идёт двадцать первый век, а ты по-прежнему должен опасаться косых взглядов и насмешек в свой адрес, если нарушишь избитые правила морали.

Тарьей исступленно бьёт кулаком по рулю, смахивая с ресниц застывшие слезы. Перед глазами в который раз всплывают гнетущие воспоминания прошлой ночи. Раздражение в глазах матери, больно ударяющее под дых. Озлобленный тон, вливающийся кислотой в легкие. Рваные вздохи вперемешку с рыданиями, которые кромсают сердце острым ножом в кровавое месиво. Благо, что вчера отец остался на ночном дежурстве, потому сейчас бы Сандвик ехал из этого города не только с невыносимой ношей боли на сердце. Роберт мог бы запросто раскрасить его бледное личико парой-тройкой синяков. Нет, отец никогда не поднимал на него руку, но в порыве гнева от него можно было ожидать всего, чего угодно. За такое любой мужчина с подобным стальным характером и жесткими принципами, как у Роберта, мог бы хорошенько отметелить своего сынка без зазрения совести. Суровость и несокрушимость костром полыхали в глазах отца каждый раз, когда Тарьей говорил ему хоть слово поперек. В этот раз Сандвику все не сошло бы с рук так просто, как, к примеру, свежая вмятина на его старенькой тойоте после очередной стычки с недоброжелателями. Незамедлительно покинуть свой дом было единственно правильным решением парня за последнее время.

Тарьей нервно жмёт на педаль газа, впиваясь пальцами в руль. Его взору открывается лишь бесконечная дорога, которая манит и одновременно пугает. Серая поволока неба колет в глаза, но блондин не собирается останавливаться, пока не преодолеет черту Бергена. Пока указатель не останется за спиной на расстоянии десятков километров. Пока в груди не перестанет нестерпимо жечь. Пока из мыслей не испарится яд мучительных воспоминаний. Пока прохладный воздух, прорывающийся сквозь опущенное стекло, не очистит сжатые легкие. Пока голова не перестанет быть такой тяжёлой, как железный котелок.

Сандвик отчетливо понимает, что бежит от самого себя. Пытается укрыться от проблем под покровом другого города. Пытается стереть из задворков памяти людей, которые его предали и облили грязью. Пытается начать новую жизнь – с чистого листа, как пишут в сопливых романах. Пытается быть честным с собой, перестав, наконец, отрицать очевидное. Никто и ничто не сможет изменить того, что Тарьей Сандвик, 18-летний студент с грузом запутанных проблем за плечами, - гей. Возможно, он избрал такой сложный путь неосознанно. Возможно, в жизни был переломный момент, который парень упустил из виду, но после которого внутри что-то щелкнуло, переключая все рычаги и меняя направление. Но Сандвику плевать, был ли он таким с детства или стал под влиянием каких-то немаловажных событий. Блондин не собирается ни о чём жалеть. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что все придётся строить с нуля: образование, работу, увлечения и взаимоотношения.

Противная мелодия мобильного телефона вырывает парня из всепоглощающего болота мыслей. Он хватает левой рукой телефон, даже не глядя на экран, и резко жмет на кнопку принятия вызова. Затуманенные глаза по-прежнему сверлят лобовое стекло, тщательно следя за дорогой.

- Это Тарьей? – протягивает знакомый грубый голос почти что по слогам. Тарьей пошатывается в кресле, ощущая легкое облегчение.

- Да, Марлон, это я, - Сандвик отвечает коротко и максимально сдержанно, чтобы прогнать неотступную дрожь. Огонёк свободы загорается где-то в глубине души, одаривая надеждой.

- Ты скоро будешь в Осло? – бодро восклицает Марлон. В его голосе сквозит неисчерпаемая теплота, и это разряжает атмосферу колющего напряжения в машине Тарьея.