Одиночество вдвоем

— Тебе показалось, что там сыро? — спросил он, ставя пустые сумки на подставку для сумок, которая представляла собой белый пластмассовый ящик с отверстиями, прикрепленный с внутренней стороны буфета. Джонатан сказал, что она была выполнена в классическом стиле.

— Давай решим это после свадьбы, — предложила я.

— После свадьбы его уже не будет.

Я представила место, где когда-то стоял дом. Семья в калошах, потерявшая жилище, стояла у калитки и смотрела на свободное прямоугольное пространство.

— Я уже заходила к Бет и Мэтью сегодня, — сболтнула я.

Он нетерпеливо выдохнул:

— Хотел дозвониться до него на работу. Думаю устроить что-то вроде холостяцкой вечеринки или, в крайнем случае, пойти выпить пива. Сказали, что он ушел к банкомату и еще не вернулся. Никто не знал, где он.

Мне было непонятно, почему Джонатан считал Мэтью самым лучшим парнем. Он не самый лучший парень. Билли, да. По крайней мере, он проявляет интерес к свадебным делам. Он предложил устроить холостяцкую вечеринку где-нибудь на природе или в пародийном клубе Элвиса. Во время ритуала он собирался сыграть что-то им сочиненное. Он даже для этой цели купил аккордеон.

Джонатан, стоя у нераспакованных покупок, почесал бровь о рукав куртки. Почему он не снял ее, ведь он дома? Я сделала это сама. Его рубашка казалась влажной, словно ее отпаривали. Он осторожно поцеловал меня, как будто я могла его укусить. Я услышала шарканье Бена по кухонному полу. Руки Джонатана скользили по моей спине, лицу и волосам. Бен захныкал, видимо испугавшись, что мы уединимся в спальне и забудем о его существовании. Дети не терпят взрослых, проявляющих чувства. Они не потерпят этого, всех этих поцелуев в губы. Джонатан повел меня в холл. Он поцеловал меня, но уже не так скромно, прижав к буфету, внутри которого находилась подставка для сумок.

Из кухни раздался плач Бена. Он испугался и думал: вот сейчас они займутся этим, начнут делать ребенка. Отвратительного брата или сестру, которые будут лежать под аркой для развития активной подвижности — моей аркой — и украдут у меня самую лучшую работу фотомодели.

Плач усилился.

— Не волнуйся за него, все будет в порядке. Всего лишь минута.

Медленное продвижение, не просто шарканье по полу, нашего сына из кухни в холл сопровождалось всхлипываниями. Его нижняя губа выступила вперед, словно балкон.

— Мне надо кое-что сказать тебе, — произнесла я. Неожиданно кто-то дернул меня за лодыжку. Бен, схватив меня за ногу двумя руками, тщетно пытался взобраться на нее. — Мэтью был не на работе, а дома, в саду. Я зашла, чтобы увидеть… — осторожно сказала я.

— Примерно в это время. Ты обратила внимание на состояние их газона? Они собираются идти на все эти затраты, связанные с настилом, с этими огромными керамическими кадками и буйной растительностью…

Как только он произнес слово буйная растительность, я убежала на кухню и спрятала лицо в холодильнике.

На необыкновенно маленьких ножках Констанс бледноватые коричневато-желтые туфли на шнуровке, темно-коричневый кардиган под горло и юбка в складку, которую она постоянно одергивает. Она сразу выказала желание помочь, вмешаться, проникнуть на кухню, но Джонатан выпроводил ее.

— Успокойся, мам. Поболтай с Ниной.

Констанс украдкой посмотрела на яркое октябрьское солнце. Она осталась наедине со своей воображаемой невесткой и сидящим у нее на коленях Беном, который уставился на Констанс, как будто она только что спустилась с космического корабля. Появился Джонатан с двумя бокалами вина. Констанс замотала головой и жестом показала ему, чтобы он поставил ее бокал на каменные плитки. Она не была настроена на диалог. Мы молча смотрели на кирпичную стену, окружавшую наш задний двор, словно ждали начала показа новой кинокартины.

Мои родители запаздывали. А вдруг они забыли? Когда я позвонила и пригласила их, мне показалось, что мама с трудом вспомнила, кто я.

— Мы подумали, что вам надо познакомиться с Констанс, поскольку вам придется вместе сидеть в загсе.

— Констанс? — послышался откуда-то издалека голос, словно она держала трубку на расстоянии длины руки.

— Мать Джонатана, — ответила я, ожидая, что она спросит: «Что за Джонатан? Кто вообще звонит?» Но она вовремя спохватилась: «Ах, конечно, мы придем. Нам хотелось бы увидеть… ребенка».

Возможно, она забыла и его имя тоже.

Они приехали, когда цыплята уже основательно поджарились и наполняли двор соблазнительным ароматом, хотя тлеющие угли не источали достаточного жара. Джонатан ворошил угли вилами с длинной ручкой: приготовление барбекю позволяло мужчинам снимать с себя ответственность в семейных ситуациях.

Констанс почистила туфли от земли и взяла на руки Бена. Она с таким же успехом могла держать чайную ложку, судя по тому, как она это делала.