Одиночество вдвоем

Пепельница смотрелась на столе подобно Австралии. В ней лежали два окурка, один еще дымился. Я с трудом поставила коляску на свободное место рядом со стеллажами, на которых стояли подшивки с конкурирующими журналами. На противоположной стене сияли глянцем самые последние журнальные обложки «Лаки». На каждой была фотомодель, демонстрирующая свои зубы (правило Чейза гласило: широкая улыбка, ярко накрашенные губы, верхняя часть немая, с основными цветами, хотя иногда он разрешал использовать розовый цвет), которые едва виднелись из-под прыгающих по обложкам строк и по меньшей мере семнадцати восклицательных знаков. Для рекламной продажи к некоторым обложкам были приклеены бесплатные сувениры вроде пакетика с горячим шоколадом или ярко-лиловыми драже. При одном их виде лично у меня голова начинает болеть.

— Я полагаю, ты хочешь вернуться. Ты же не можешь бездельничать вечно. К тому же деньги лишними не бывают.

— Но Джонатан нас полностью обеспечивает. Я особо не тороплюсь начать работать.

Мы с Джонатаном никогда не обсуждаем мои карьерные планы. Денег нам хватает. Конечно, у меня нет ничего своего, не считая того нелепого платья и сандалий.

— Тебе понравится то, что мы делаем, — не останавливался Чейз. — С этим покончено! Полный триумф над трагедией. Это самоуничтожение. Сейчас каждый чертов журнал гоняется за одной и той же проклятой женщиной, которая спрятала своего мужа в закрытом гараже в Бредфорде. Эти люди хотят иметь прибыль, — ты можешь в это поверить? Не заменитель сахара, не немного фунтов стерлингов здесь или там, — я говорю о сотнях.

Я уже забыла, как быстро он говорил, как все мельтешило за пределами мира ребенка: персонал, снующий от монитора к монитору, ноющие, как голодные дети, телефоны, чтобы привлечь внимание, и тонкая девушка, стучащая по клавиатуре (моей клавиатуре).

— Столько разных еженедельников, — говорил без умолку Чейз, — они такие безнадежные, они выдумывают разные истории. Одна женщина, которая, как считали, была замужем за двоеженцем, — вот ее фотография с чемоданом у подъезда — в общем, всем известно, что это помощник редактора. Вся эта история инсценирована, чистая выдумка. Я как-то приглашал ее на собеседование при приеме на работу.

— И что же вы придумали нового? — спросила я.

— Иди и посмотри сама.

Я вынула Бена из коляски и придала ему фотогеничный вид. Всего лишь за шесть месяцев весь персонал «Лаки», судя по всему, сменился. Никто не бросился с просьбой подержать Бена. Я чувствовала себя как молодая практикантка, которой собираются показать, как работать на телефоне. На одном лацкане моего жакета виднелось что-то вроде масляного пятна. Я прижала к нему руку, словно проверяла биение сердца.

— Мы хотим сердечного тепла, заботы, — произнес Чейз, указывая на разворот журнала на мониторе. Две женщины взволнованно обнимали друг друга. «Мы избавились от нашей лживой крысиной привязанности, и теперь мы лучшие подруги» — гласил заголовок.

— Мы вводим новую постоянную рубрику. Она называется «Мой секрет», но это лишь рабочее название. Обычная женщина открывает нечто неожиданное о своем прошлом.

— Звучит здорово, — с восторгом произношу я увлеченным голосом.

— Могла бы ты взяться за это? Один раз в неделю. Можешь работать здесь, тебе будет приятно выбраться из дому. Или дома, если хочешь, я дам тебе ноутбук.

— У меня есть ПК.

— Так в чем проблема?

— Мне не на кого оставить ребенка, я весь день должна быть с ним, — пробормотала я.

— Ты могла бы попробовать это, когда он спит.

Я хотела сказать: «Я все равно не могу его оставить», но вместо этого сдавленным голосом согласилась кое-что сделать и покинула офис, обещая доставить первый материал рубрики «Мой секрет» в течение ближайших двух недель. Конечно, я никого подходящего не найду. Я забыла, как брать интервью. Интересно, что сделает Чейз с чистой страницей, которую он отдал для моего очерка? Что случилось с известной журналисткой Ниной? Не может даже включить компьютер. Неужели рождение ребенка делает такое с мозгами?

— Я ошибся в ней. Думал, она справится, — вздохнет Чейз. И попросит Джесс, мою подмену, составить гигантский кроссворд, чтобы заполнить пустую страницу.

За час до возвращения с работы Джонатана я принялась изучать раздел телефонного справочника «Ясли для детей»: «Пострелята», «Озорники», «Маленькие негодники»… Все ясли хотят подчеркнуть, что дети — это скорее милые и озорные создания, чем источник постоянных волнений, как ребенок из детской книжки, у которого есть черное мини-такси с притягательной педалью газа. Я позвонила в ясли под названием «Пострелята» и узнала, что лист ожидания уже заполнен на год вперед и что я должна была записать Бена и внести большой регистрационный взнос, когда он был еще в зародыше. В «Озорниках» девушка на одном дыхании с хрипом произнесла: «Вы не могли бы позвонить позже? Я занимаюсь тут всем сама».

Я уже собиралась позвонить в ясли «Маленькие негодники», но тут зазвонил телефон.

— Все в порядке. Они хотят Бена, — раздался голос Ловли.

— Кто его хочет?