Одиночество, зомби и ментальная магия

В шесть часов немного отдохнувшая Дина отловила лейтенанта и посадив его под свет допросной лампы стала неумолимо приводить его под каноны красоты своей семьи. Руген правда недоумевал, зачем для мероприятия на котором соберутся пусть и увлекающиеся чем-то непонятым, но тем не менее взрослые, обеспеченные люди, надо покрывать себя таким количеством косметики.

— Крахх, если это одна из ваших с Карайном шуточек…

— Успокойтесь, лейтенант, я лучше знаю, как надо выглядеть для таких сборищ. Не моргайте. Посмотрите вверх. Отлично.

Красила она Ругена часа полтора. Дина старалась как для родного. Оставив неузнаваемого лейтенанта сидеть и ждать пока высохнет лак на ногтях и сопровождаемая уже не сдерживаемым гневным рыком «Не дай Господь, это шутка!», Дина села там же и нарисовала и себе нечто похожее. Правда, даже после нанесения боевой раскраски, на фоне Ругена она смотрелась просто как примерная школьница.

Преображение девушки, нарисовавшей себе и классически темные глаза, и кроваво-красные губы, немного успокоило лейтенанта.

— Напомни еще раз, что это за общество?

— Это люди, которые верят, что человек стремительно идет к смерти. И ставят своей целью не страшится ее, а принять и сделать своим другом, — расплывчато объяснила Дина, дорисовывая себе стрелку на веке. — И их одежда отрицает светские условности и показывает их пренебрежение к мирским развлечениям. Черный цвет это канон.

— Как монашеский орден? — уточнил Руген уже спокойнее.

— Ну. Практически. Только совсем другой, — Дина несколько раз выдохнула стараясь не засмеяться и не испортить сюрприз. — Одевайтесь, лейтенант. Кстати. Давайте на время пребывания там, придумаем вам псевдоним? Не могу же я обращаться к вам по фамилии или по званию. Я буду вас звать…

— Мик. Меня же так зовут, — Руген благосклонно посмотрел на девушку. Не будь она менталистом, можно было и поухаживать. Семья близкая Церкви, видимо неплохой семейный бизнес…

— Миклас. Мик это слишком просто для такого сборища. А я Деменция. Дина это для нормальной жизни.

Оставив лейтенанта наедине с коробкой с вещами, она ушла переодеваться в свой костюм. Ее появление из кабинета в преображенном виде вызвало продолжительный свист в коридоре, где почти весь участок не сговариваясь решил остаться на переработку.

Зная нелюбовь дочери к черному, Наяйр выбрал ей красное платье, обтянувшее неплохую в общем-то фигуру как перчатка. Декольте, вырезы и разрезы не оставляли на теле слишком много ткани, а открытые части были затянуты паутинным кружевом. Так что хоть и платье закрывало почти всю Дину, впечатление оно оставляло обнаженное…

Постучав в дверь допросной, где преображался лейтенант, Дина услышала:

— Это точно шутка, Крахх! Это разве можно носить?!

— Вы в штанах, лейтенант? Я могу зайти?

Дверь открылась на несколько сантиметров и там показался подозрительный глаз Ругена.

— Это не штаны. Это безобразие. Они наверно малы. И рубашка. Она почти прозрачная. Сетка какая-то! И пояс мне мал!

Дина толкнула дверь отвоевывая себе больше пространства для осмотра.

— Все отлично село, Миклас. А это… — она ткнула пальцем на нечто кожаное, вытянутое и украшенное шипами, — одевают не на талию. А чуть ниже.

Под дверями допросной собралась избранная толпа стражников. Избранная — это значит, либо умеющая хорошо пихаться локтями, либо достаточно привилегированная, чтобы этого избежать. Слышные из-за двери фразы интриговали.

— Лейтенант, не дергайтесь, это не настоящая серьга! Это просто зажим. Для антуража!

— Я не буду это одевать! Оно колется!

— Не будьте ребенком, зато по стилю подходит. Так, теперь сапоги. Каблук делает вас выше и значительнее! Украшения, Миклас.

— Символ веры какой-то странный! Всевидящая птица дерется?!

— Дерется и побеждает! Наверно.

— А почему на вас нет украшений, а у меня так много?

— Ну вы же хотели побольше религиозных символов? Смотрите, какие милые глазки на цепочке.

— Гроздью? Глазные яблоки?!

— А почему нет? Зато каждый всевидящий!

— Крахх, только то, что в вашей семье был Великий Инквизитор, удерживает меня от некорректных слов! Мы непристойно выглядим!

Толпа ждущих под дверью при этих словах восторженно и нетерпеливо загудела.