Одиночество зверя

Ее кухня, как и прихожая, не отличается ни чистотой, ни уютом. Что-то казенное, мимоходное, точно это захудалая гостиница, а не жилье одинокой немолодой женщины.

Я решился встретиться с Ильиничной лишь после того, как выяснил – со стопроцентной гарантией – что с братом она не общается, более того, на дух его не переносит. Как и он ее. Представился журналистом и заявил, что пишу статью о психологии киллера на примере ее усопшего племянника. К моему изумлению, она не стала уточнять, какую газету (или журнал) я представляю. Похоже, у нее с совдеповских времен выработалось уважительное отношение к труженикам пера, воспевателям всего доброго, передового и обличителям недостойного.

– Меня интересует, в каких условиях рос Арсений. Что стало причиной его жизненного выбора. Видите ли, я собираюсь выявить глубинные мотивы наемного убийцы.

– Вот-вот, именно: наемного убийцы. Наемника, – оживляется она. – А то называют их киллерами, как будто это профессия. Убийца, да еще самый отвратительный, самый подлый: за деньги. Я бы таким без суда сразу давала высшую меру.

– То есть, – уточняю я, – вы считаете своего племянника мерзавцем?

– Вы чересчур утрируете… С другой стороны, Арсений притом, что он довольно близкая родня, никогда не был мне по-настоящему дорог. С отцом его, Николаем, я поссорилась еще лет тридцать назад. О причине размолвки вам знать необязательно, дела сугубо семейные. С тех пор не общаемся. Даже по праздникам друг друга не поздравляем.

– Когда вы порвали отношения с Николаем, сколько лет было Арсению?

– Десять или одиннадцать. К этому времени Ирина, его мать, уже умерла, и до совершеннолетия парня воспитывал Николай. Признаюсь честно, лично я кошку бы Николаю не доверила. Я, конечно, не вмешивалась, но – видно по результату – испортил он Арсения. В наемные убийцы парень подался, куда уж дальше. Николай – законченный бирюк. Людей сторонится как чумных. Чистой воды мизантроп.

Последнее словечко она выговаривает особенно четко, с удовольствием, давая понять, что не лыком шита и может кое-кого поучить, как литературно выражать свои мысли.

Важно киваю головой.

– Убеждена, – снисходительно продолжает она, – что Николай виновен в страшной судьбе Арсения. Есть люди, которым нельзя иметь детей. Говорю как завуч, повидавший множество проблемных подростков. Обычно все дело – в родителях, уж я-то знаю. Мальчик рос нервным, странным, более того – с явными задатками шизофреника. Много читал, но как-то сумбурно. Один раз спрашиваю: «Какую сейчас книжку читаешь?» – «Стефана Цвейга, «Амок». Я схватилась за голову. «Амок»! Говорю Николаю: «Ты знаешь, что читает твой сын?» Тогда Арсению лет девять было. И что слышу в ответ: «Да мне по барабану. Главное, чтобы рос здоровым». Каково?.. Николай ценил силу. Тут ему надо отдать должное: записал сына в секцию самбо, заставлял гантелями заниматься, зарядку делать. А что у парня на душе – это его не волновало. И упустил.

– Как считаете, Николай – мстительный?

– Вы ставите меня в тупик, молодой человек. Я ведь стараюсь быть как можно объективнее… Повторяю, я не общалась с ним массу времени. Но мне почему-то он представляется зверем. Диким зверем, которого загнали в угол. Нелюдимым, озлобленным. И опасным…

Когда ухожу, Ильинична спрашивает, растянув рот в любезной улыбке, отчего ее собачья физиономия становится еще неприятнее:

– Когда ждать публикации?

– Статья аналитическая. Мне еще нужно повстречаться с психологами, криминалистами. Так что не скоро.

– Учтите, я не должна быть упомянута. Скандальной славы мне не надо. Это твердое мое условие.

– Само собой, мадам…

* * *

Автор

Она не спит. Думает. Или пытается думать. Мысли ползут тяжело, вязко. Как обычно, все они – о муже. О ком же еще думать ей, запертой в огромном коттедже, как в комфортабельной тюрьме?

Вспоминает, каким робким он был сначала. Как бессвязно лепетал, глядя на нее влюбленными глазами. Не верилось, что он – закоренелый уголовник. Впрочем, чему удивляться, если ее родной отец был крупным криминальным авторитетом, уважаемым и всемогущим (чем она откровенно гордилась), и ее всегда окружали не самые законопослушные люди, большинство из которых были бандитами. Они вели себя с ней деликатно, как с дорогой фарфоровой безделушкой. Лет с шестнадцати и до двадцати она мечтала стать королевой преступного мира – так начала проявляться ее болезнь.