Одиночка

За годы совместной работы Шкварник с Павлом толком не познакомилась, но на всякий случай, его презирала, считая, что он «ведет против нее замыслы»… Здороваясь с Павлом, она кривилась, как будто жевала песок. Все это было очевидным, но не главным. Главная же причина неприязни Шкварник к Павлу заключалась в его непохожести. Павел был непохожий на других, он не вписывался в общий пейзаж, он об этом знал, и ему было все равно. А Шкварник ненавидела непохожих людей. Почему? Они ей были непонятны и она их остерегалась. Зачем нужна эта непохожесть? Какая от нее польза? Никакой пользы в ней нет. С непохожими людьми надо держать ухо востро, а лучше, избавиться от них к чертям собачьим! Что она и делала, постоянно ябедничая на Павла Поганевичу.

Справа к кабинету Павла примыкал кабинет гомеопата Елены Васильевны. Ее жизненный путь подходил к концу, два года назад отмечали ее восьмидесятилетие. Ее речь и манеры впечатляли живописным стилем прошлого века. В молодости Елена Васильевна была красавица. Она до сих пор сохранила следы былой красоты, скульптурно правильных черт ее лица не коснулось увядание. Она оставалась очень прямой и стройной, с легкой проседью в роскошных, вороньего крыла волосах.

Ее живые глаза лучились светом и умом. Старая, но с юной душой, она несла в себе простую правду. Елена Васильевна была последней представительницей известной фамилии украинской интеллигенции. Жила она неподалеку в старинном доме на улице Терещенковской, носившей фамилию их семьи. Делать добро для нее было святым долгом, и она делала его мудро и щедро. Ее бестревожность и свободомыслие покоились на уверенности, что иначе, и быть не может. К сожалению, ее светлые глаза все чаще заволакивало пеленой, как глаза перелетных птиц, тоскующих о небе.

В коридоре Павла остановила целительница их ассоциации Изабелла Ивановна Зябкина и, схватив его за руку, заговорила громким шепотом.

– Паша́, мне здесь все так осточертело! Спускаюсь в этот подвал, как в мусоропровод… Если б ты знал, как я хочу домой! – она больше, чем Павел (хотя, куда уж больше…), любила утром понежиться в постели.

Зябкиной была без меры суматошна и распространяла вокруг себя беспорядок. Она фанатично следила за своей наружностью, постоянно перекрашивая волосы в кричащие цвета. Кроме того, она была одержима тратой денег. Ее страстью было делать дорогие покупки: покупать дизайнерскую одежду от Гуччи или Версаче, а парфюмерию – не иначе, как от Диор. Она только тем и занималась, что что-то покупала, меняла или перепродавала купленное за бесценок.

В косметичке у нее всегда была не убывающая тысяча долларов, которые ей выдавали родители на «карманные расходы». Свободная от страха перед бедностью и не имеющая понятия о дисциплине, она ничего не принимала всерьез. Зачем она ходила на работу в ассоциацию, оставалось загадкой. Ее сюда пристроила бабка, которая была главой их семьи. Если бы не страх перед бабкой, которая держала Зябкину в ежовых рукавицах и у которой здесь были какие-то свои интересы, Зябкина давно бы уволилась.

– Брось, Зяба. Жизнь слишком коротка, чтобы огорчаться из-за пустяков. Мысли позитивно, – сочувственно улыбаясь, утешал ее Павел, привычный ко всяким моментам.

– А у меня не получается мыслить позитивно! ‒ топнув ногой, капризно вскрикнула Зябкина.

Павел даже вздрогнул от неожиданности. Когда-то Зябкина была ребенком, ей посчастливилось остаться им и по сей день, но зачем же так кричать? Глядя на нее, Павлу подумалось, что в ней есть что-то перекрученное, наподобие куклы с вывихнутой головой.

– Послушай, Belladonna[2], возьми себя в руки, иначе ты сама себя угробишь, ‒ уже серьезно попытался ее урезонить Павел.

– Ты б видел, на какой машине сегодня на работу приехал Поганевич! – безо всякого перехода, восхитилась Зябкина, восторженно сверкнув глазами. ‒ Вот бы иметь столько денег, чтобы хватило на такую машину…

Лицо ее сразу поблекло и как-то сникло, и приняло то мечтательно-томное выражение, которое появлялось у Зябкиной всякий раз, когда она впадала в меланхолию. Павел и раньше встречал людей похожего склада. Они живут только чувствами, единственная пища их ума – это то, что в данную минуту попадает в поле их зрения или приходит им в голову.

– Зачем тебе такая машина? – удивился Павел.

– Да мне такой машины не надо, мне бы столько денег, – рассеяно ответила Зябкина, разглядывая что-то в дальнем конце коридора. – Все мои мечты сбываются, но не у меня, а у кого-то другого…