Одиночка

Может, стоило поехать к себе в квартиру и побыть одной? Так было бы честнее. Дима сейчас совсем один, а я, как всегда, бегу за успокоением к маме.

Любимая, бедная моя мама. Она поддерживала меня, когда уехал Адиль, хотя всегда была против наших отношений, и это на ее коленях я мечтаю всплакнуть сейчас, хотя она предупреждала о последствиях признания в измене. Я бы хотела, чтобы у Димы тоже был такой человек. Но станет ли он делиться этим с кем-то?

«Чего. Тебе. Не хватало?!» — продолжают пытку воспоминания. Вытираю рукавом слезы, тяну к себе ручку входной двери. Хоть бы Олега не было дома. Он начнет расспрашивать, что со мной, а я не смогу признаться. Перед ним стыдно. Только мама и Ксюша видели меня на дне.

— Дашуль, ты? — нараспев спрашивает мама из глубины дома. — Я обед готовлю. Проходи!

Я опускаю на пол сумку, туда же сбрасываю пальто. Потом уберу. Сейчас нет сил.

Мама понимает все, едва я появляюсь в дверях кухни. Она знает меня как себя, и прочесть о случившемся по зареванному лицу для нее не составляет никакого труда.

— Дашуль… — сочувственно произносит она и, отбросив половник, широко раскрывает объятия. — Иди сюда.

В носу снова начинает колоть, лицо неконтролируемо кривится. Какая-то пара секунд отделяет меня от того, чтобы прижаться к теплому, источающему любовь телу и на несколько минут вычеркнуть из памяти согнутую спину Димы и его дергающиеся от вдохов ребра.

— Я тебя не послушала, мам, — в отчаянии шепчу, прижимаясь к ее груди. — Рассказала Диме… Он ужасно отреагировал… Но я просто не могла. Он про детей заговорил, и я так испугалась…

Мама целует меня в макушку и, покачивая, приговаривает: «Ну ладно, что теперь». Как же хорошо, что она у меня есть. Пожалуйста, пусть и рядом с Димой будет кто-то, кто поможет ему справиться. Такие люди должны быть у всех.

От восставших воспоминаний о его боли снова катятся слезы. И снова зреет чувство вины.

— Как он? — тихо спрашивает мама, продолжая успокаивающе меня покачивать. — Сильно шокирован?

— Да. Побледнел сильно. Потом разозлился и кричал. Но я просто не выдерживала, мам. С ума сходила… Дима ведь не заслуживает вранья. А я больше не могла скрывать.

Мама тяжело вздыхает, гладит меня по волосам.

— Что сделано, то сделано, Даш. Дальше уж как будет. Тебе самой-то как? Легче?

Застыв, разглядываю беленую ножку стула и прислушиваюсь к себе. Легче ли мне? Кажется, да. Словно долгое время жил с гангреной и наконец решился на ампутацию. Обрубок конечности ревет острой болью, но гниение организма прекратилось. Проснувшись завтра, я стану оплакивать потерю руки, но в то же время буду помнить, что самое страшное позади. Осталось научиться жить без того, без чего долгое время не представлял нормальной жизни.

Глава 25

— Так, цвет лица сегодня уже лучше, — удовлетворенно заключает мама, окинув меня внимательным взглядом из-за кружевной чашки. — Ужинать будешь? Сегодня Олег мясо в горшочках готовил.

Вот уже три дня я живу в их доме. Езжу отсюда на работу, а после, прихватив из соседней пекарни сладкие ватрушки, так полюбившиеся Олегу, заказываю такси обратно. В свою пустующую квартиру возвращаться пока не хочется — сейчас мысль об одиночестве, которого еще недавно так не хватало, вызывает содрогание. Предоставленная сама себе, я буду слишком много думать о случившемся. О Диме и о своей злости на Адиля. Он с такой легкостью ворвался в мою жизнь после долгого отсутствия и так запросто ее испортил. В курсе ли он, что Дима об всем знает? Хотя, даже если и в курсе, ему наверняка плевать. Семь лет назад он оставил меня одну разбираться с последствиями своего решения — так с чего бы ему сейчас поступать иначе? Адиль просто идет по жизни своей дорогой, попутно засеивая солью чужие тропы.

— Нет, мам, на ужин не останусь. Договорилась с Ксюшей встретиться.

— М-м-м, посиделки с винишком? — заговорщически подмигивает она, всем видом давая понять, что одобряет такую идею. Моя самая замечательная, понимающая мама. — Ночевать приедешь?

— Приеду, — подтверждаю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее на прощание. — Скажи Олегу, что мясо я обязательно попробую, как вернусь.

В ответ мама ласково похлопывает меня по бедру.

— Ксюше передавай привет. Она там, кстати, с Сеней не сошлась? А то я у Ани в инстаграм-историях их вместе видела.

Я тихонько смеюсь. Мамино желание быть в курсе личной жизни моих друзей неизменно вызывает улыбку.

— Они просто дружат, мам. Даю слово, если что-то узнаю, сообщу тебе первой.

— А что? Отличная они пара, — хмыкает мама мне вдогонку. — Сеню, конечно, откормить было бы неплохо, но после тридцати он все равно пойдет вширь.

Улыбку на лице удается сохранить вплоть до дверей ожидающего меня такси. Как же это важно — вот такая безусловная любовь мамы. За все эти дни мама ни разу меня не упрекнула, ни за измену, ни за то, что ослушалась ее совета. Когда есть люди, которые принимают тебя любой, невозможно ощущать себя плохим человеком.

«Я на месте, — приходит сообщение от Ксюши. — Поторопись, если хочешь застать меня трезвой. Я заказываю первый бокал».