Одиночка

— Это из-за формы, — бормочу я и, поймав на себе взгляд администратора из-за стойки приемной, смущенно здороваюсь с ней кивком головы. — Она мне немного большевата, хотя это самый маленький размер.

— Хорошо ты выглядишь. Просто впервые вижу тебя врачом.

Я розовею еще сильнее и даже убираю за ухо воображаемую прядь волос, которая надежна забрана в конский хвост. Кокетничаю.

— Спасибо. А ты откуда узнал, что я здесь? В смысле, где я работаю?

— Робсон сказал. Телефон накрылся. Не мог позвонить.

Покачнувшись на пятках, я понимающе «угукаю». У Адиля сломался телефон, а мне хочется улыбаться. Потому что теперь все наконец встало на свои места и выяснилась причина, по которой он мне не звонил.

— Ты ночью работал, да? Я не слышала, как ты ушел.

Отвернувшись, Адиль забирает со стула бумажный пакет и протягивает его мне. В поисках ярких красок цветов неприметный крафтовый сверток я пропустила.

— Что это? — завороженно спрашиваю я, хотя ответ уже знаю. Судя по теплу и аппетитному запаху внутри лежит еда: точно что-то мясное.

— Подумал, что ты есть захочешь на смене. По пути в чайхану заскочил.

От удовольствия я непроизвольно прикусываю губу. Это лучше, чем цветы. Правда. Эта трогательная неловкость, проступившая на его лице, и то, что он подумал о том, что я могу быть голодна. У меня конечно всегда есть с собой еда, но… какое это имеет значение, когда Адиль пытается обо мне заботиться.

— Это плов, да? — начинаю тараторить я, намеренно отворачивая краешек запотевшей фольги, чтобы продемонстрировать свои интерес и благодарность. — Я как раз поесть не успела. Пахнет обалденно. И горячий еще.

— Там еще салат и пирожные. Если ты вдруг такое не ешь.

— Я ем, — улыбаюсь я, поднимая на него глаза, в которых Адиль может беспрепятственно прочесть мои радость и благодарность. — Пирожных несколько? Я тогда еще девчонок угощу.

Бережно вернув пакет на стул, я вытягиваю вверх указательный палец с просьбой подождать несколько секунд и торопливо прикладываю телефон к уху.

— Вер, Игорь Алексеевич больше не подходил? Ага, хорошо. Я минут через пятнадцать подойду, ладно? Надеюсь, не критично?

Бедная Вера. Она уже не знает, чего от меня ожидать. Еще недавно я раздраженно рявкала на нее, а теперь воркую как с любимым начальником.

Получив нужный ответ, прячу мобильный в карман и киваю на стулья.

— Посидим немного? Только у меня к сожалению не очень много времени. Работа.

— Я не планировал тебя отвлекать. А ты, получается, интернатуру закончила?

— Ординатуру, — мягко поправляю я, садясь рядос с ним. — Это два года учебы, вместо одного с последующим трудоустройством. Тебя как бы заранее к больнице прикрепляют.

— Молодец.

— Да не молодец, а скорее, трусиха. Ординатура — это как бы гарантия, что тебе не придется слоняться из одного здания в другое в поисках работы. Из объективных плюсов — практика под присмотром. Я еще на четвертом курсе поняла, что будет страшно выходить в свободное плавание. Поэтому и решила дальше учиться.

— Учеба всегда хорошо. Тем более для медика. Я пока с матерью по больницам ездил, на таких тупорылых насмотрелся, — Адиль зло дергает челюстью. — Если уж в такую сложную профессию идти, то надо так как ты. Не с бухты барахты.

— А ты универ закончил? — как бы невзначай интересуюсь я, хотя уже знаю ответ.

— Бросил, как из города уехал.

— Зря. У тебя голова светлая. Наверняка можно еще восстановиться.

Адиль иронично усмехается.

— Да не буду я восстанавливаться конечно. Сейчас вообще не до этого.

— Почему это? — выпаливаю, от возмущения повышая голос. — Это отлично, что ты нашел способ хорошо зарабатывать, но вдруг тебе когда-то предоставиться возможность легализоваться… Например, пойти работать в финансовую сферу… А там потребуется диплом.

Адиль щурится.

— В офис к восьми в костюме в портфелем приезжать?

— А что плохого? Многие так работают. Зато ночами можно спать как все нормальные люди, а не существовать в сбитом графике…

— Пациентов много у тебя? — неожиданно перебивает он, кивая на кабину лифта.

— Сейчас не очень, — отвечаю я после небольшой заминки, вызванной столь резкой смены темы. — Но вот после Нового года прилив начнется. Так всегда после праздников.

— Странно. Вроде не наркология.

Я тихо смеюсь — так чтобы не привлекать внимание администратора, то и дело с любопытством поглядывающей на нас. Только Адиль умеет шутить, оставаясь полностью невозмутимым.

— Это все салаты с майонезом и жирное мясо. Хроника обостряется. С аппендицитом в хирургическое например часто привозят.

— Понял.

С этими словами Адиль поднимается, и я как по команде встаю следом. Знаю, что мне самой нужно уходить, но все равно испытываю призрачное разочарование оттого, что он сделал это первым.

— Поеду я. Не буду тебя от работы отвлекать.

Я улыбаюсь так, будто совсем не расстроена.

— Да, мне пора бежать. — Подняв в воздух пакет с едой, улыбаюсь еще шире. — Спасибо большое. Сегодня точно не умру с голоду.

Ну за бред я несу? «Сегодня точно не умру с голода?» А до его приезда я видимо каждую смену балансировала между жизнью и смертью.