Одиночка

Рэньон вспыхнул, но сдержался, пытаясь уловить, что стоит за всем этим. Консидайн забеспокоился… Пит был осмотрителен и, кроме того, знал его слишком хорошо… Если дать ему время подумать, он догадается, и все полетит к черту.

— Что случилось. Пит? Или после женитьбы ты стал туго соображать? У тебя и живот так же заплыл жиром, как мозги? Выражение лица шерифа стало жестким.

— Я никогда в жизни не уклонялся от драки, и ты чертовски хорошо знаешь это! Консидайн хохотнул.

— Так то было до женитьбы! Похоже, она подрезала тебе крылышки, а. Пит?

Рэньон потемнел от гнева. Он сделал полшага вперед и замахнулся.

Консидайн отступил.

— Не здесь. Пит. Пойдем туда, где мы дрались прежде, на ту самую площадку. Тебе повезло там, а сейчас ты, как никогда, нуждаешься в удаче.

Он обратился к толпе:

— Я собираюсь вздуть вашего шерифа, хотя, сдается мне, он слишком пуглив для драки.

Повернувшись, Консидайн двинулся к корралю. На часах было без двадцати двенадцать.

В дверях банка стоял мужчина с зеленым солнцезащитным козырьком на голове и в нарукавниках. Вероятно, Эпперсон. Надо думать, он тоже не пропустит хорошую схватку.

Консидайн повесил куртку на луку седла и повел лошадь по улице. Толпа последовала за ним. Он слышал, как Пит спорит с Мэри, но не остановился. Теперь все должно сработать… Должно!

Повернув к выгону Ларсона, он оставил лошадь там, где легко мог вскочить на нее в случае необходимости, и повернулся, чтобы встретить Рэньона. Во рту опять пересохло, а живот подвело.

Наблюдай за правой, предостерег он себя, наблюдай за его правой и двигайся, чтобы не дать ему сделать захват. Миссис О'Бирн стояла на ступеньках своего дома и утешала Мэри:

— Не волнуйся. Драка, конечно, будет, и я даже с удовольствием посмотрю ее.

— Но Пит… — запротестовала Мэри.

— Никогда еще хорошая потасовка не вредила мужчине, Мэри Рэньон. Не беспокойся за него. — Миссис О'Бирн посмотрела на Консидайна: — Что за мальчишка! А из такой благородной семьи! Я всегда говорила: все сложилось бы иначе, если бы апачи не убили его родителей, когда он был юнцом.

Пит Рэньон повесил на забор пальто и оружие и двинулся на противника, но его лицо все еще выражало сомнение… Что-то мучило шерифа.

Консидайн уловил это, быстро сделал выпад и дал Питу в зубы.

Дэч спешился перед салуном. Выглядело все совершенно невинно: этакий рослый, ленивый, довольно полный мужчина прошел в банк мимо банкира и кассира, которые стояли в дверях, глядя на то, что творится у корраля. На улице не было ни души.

Дэч достал двадцатидолларовую золотую монету и произнес:

— Я хотел бы разменять ее, мистер.

Кассир неохотно повернулся и вошел в банк. Только после этого два всадника на пыльных лошадях возникли как из-под земли перед банком. Один из них — это был Харди, — спрыгнул с седла и направился к двери.

Банкир повернулся к нему спиной и сказал кассиру:

— Проклятье! Не будь я бизнесменом, я бы… — но договорить не успел.

Харди приставил револьвер к его спине. Тут же Дэч направил свой на испуганного кассира. Оставив обоих мужчин на попечении Харди, Дэч прошел во внутреннее помещение. Быстрыми, умелыми движениями он брал аккуратные кучки золотых десятидолларовых монет и сбрасывал в мешок. От корраля доносились крики и возбужденные одобрительные возгласы.

Дэч работал четко, без суеты. Очистив стойки и сейф, он моментально выполнил и все остальное — поставил мешок на стол, связал банкира и кассира, заткнув им рты. Затем, подхватив мешок, мужчины вышли на улицу, где их ждал метис.

— Дэч, — сказал Харди, — с каким удовольствием я бы посмотрел на эту схватку!

— Я тоже. Уходим!

Они шагом доехали до первого поворота, свернули в заранее намеченный переулок и перешли на рысь, а затем, взяв направление на холмы, понеслись во весь опор.

Один раз, поднявшись на вершину холма, они оглянулись. Погони не было.

— Надеюсь, он справится, — продолжал Харди. — Я не сомневаюсь.

— Он справится.

Метис промолчал. Ему нравился вес мешка, который он вез, а его мысли уже витали в Мексике.

Дэч указал на горный хребет вдали.

— Дым. Нам непросто будет добраться до границы.

По расчетам, Консидайну пора было уезжать из города и догонять их на своей самой быстрой лошади.

Из-за отдаленного горного хребта, вопрошая о чем-то, поднимался столб дыма, а другой, западнее, отвечал ему.

…Краснокожие воины на лохматых пони выехали из расщелины, словно ястребы, слетевшие со скал, и рассыпались неровной цепью, держа направление на запад.

Язык индейских костров оповещал: по пустыне едут двое… Захватить их легко, даже слишком легко.

На темных широкоскулых лицах сверкали узкие глаза цвета обсидиана. Колени стискивали тощие бока лошадей.

Глава 7