Одиночка

Он вскочил с койки как был, в помятых твидовых брюках и шерстяной фуфайке. Чтобы не замерзнуть по ночам, они месяцами не снимали с себя все имевшиеся теплые вещи, стирая их изредка, как придется. Альфред чуть не споткнулся о семейство, расположившееся на полу рядом — раз в месяц они менялись спальными местами.

— Все, у кого есть иностранные паспорта, с вещами на выход! — заорал появившийся в дверях полицейский в черном мундире.

— Марта, вставай! Собирайся. Может быть, сегодня мы наконец уедем! — в его голосе вновь зазвучала надежда, столько раз ускользавшая от них за этот год.

Обитатели комнаты зашевелились, перешептываясь между собой. Свет едва пробивался в щель между висевшими на окне одеялами и подоконником. Центр для интернированных лиц в Виттеле на северо-востоке Франции представлял собой четыре шестиэтажных гостиничных здания, выстроившихся в каре и образовавших большой внутренний двор. «Четыре звезды», — шутили местные обитатели. Комплекс был обнесен тремя рядами колючей проволоки и охранялся немецкими патрулями. Здесь содержались тысячи людей: политические заключенные, граждане нейтральных и враждебных стран, которых немцы рассчитывали обменять. Евреи, главным образом из Польши и Голландии, ожидавшие из Берлина решения своей судьбы, жили в отдельном помещении. Зашедший сюда французский полицай пробирался среди лежавших вповалку людей, орудуя дубинкой направо и налево.

— Что, оглохли? Всем встать и собраться! Быстро, быстро! Что копаетесь? Вы уезжаете!

Он раздавал тычки замешкавшимся и носком сапога открывал крышки чемоданов.

— Куда нас везут? — спрашивали на польском, идише и ломаном французском обитатели комнаты, лихорадочно собирая вещи.

— Узнаете, пошевеливайтесь. Мое дело маленькое. Да не забывайте документы. Вам все скажут внизу!

— Возьмите документы! — Альфред с воодушевлением посмотрел на жену и дочь. Неужели их час настал? Они так долго этого ждали! Путешествие началось восемь трудных месяцев назад, когда в Варшаве человек из посольства Парагвая вручил Альфреду поддельные документы, подтверждавшие, что он, будучи гражданином этой латиноамериканской страны, работает преподавателем в Львовском университете. Сначала через Словакию и Австрию они добрались до швейцарской границы, однако там их завернули обратно. Тогда они попытались доехать до Голландии через Францию на поезде. Им даже удалось попасть на пирс в Роттердаме, где они должны были сесть на грузовое судно «Принц Эуген», шедшее до Стокгольма. Билеты уже были на руках, но их опять не выпустили, заявив, что документы необходимо подтвердить. И пока еврейские организации в Швейцарии и представители американского и британского правительств оспаривали их задержание и пытались надавить на латиноамериканцев, чтобы те подтвердили подлинность документов, профессор и его семья оставались в Виттельском центре в полной неопределенности.

Они попали в водоворот дипломатического хаоса: им постоянно обещали, что их вопрос вот-вот будет рассмотрен. День за днем МИД Германии и латиноамериканские посольства работали, но никак не могли решить их судьбу. Для подстраховки Альфред, его жена и дочь даже выучили испанский язык. Разумеется, они понимали, что их документы не стоили даже бумаги, на которой были напечатаны. Альфред родился в Варшаве, в Праге и Геттингене работал бок о бок с выдающимися учеными-ядерщиками, а затем преподавал физику электромагнитных излучений в Львовском университете. До тех пор, пока год назад его не лишили поста и все его дипломы не были уничтожены и сожжены. Марта была родом из захваченной теперь немцами Праги, но уже давно получила польское подданство. Они отдавали себе отчет в том, что только благодаря этим, пусть и подозрительным, паспортам их до сих пор не отослали в места, откуда никто не возвращался. Альфред принял эти документы от неизвестных ему людей вместе с обещанием, что они помогут его семье добраться до Америки, где его ждали бывшие коллеги, Энрико Ферми и Лео Силард. Несмотря на все испытания, которые выпали на их долю за эти месяцы, остаться дома было бы неизмеримо хуже. До Альфреда доходили слухи о чистках в Львовском университете, подобных тем, что прошли ранее в Варшаве и Кракове. Оставшихся коллег профессора расстреляли, выкинули на улицу или угнали вместе с семьями неизвестно куда.

Берите документы, — талдычил полицай. Это хороший знак или плохой? Альфред терялся в догадках. Тем временем исполненные надеждой и тревогой люди вокруг приходили в движение. А вдруг и правда все прояснилось и они смогут уехать?

Дня не проходило, чтобы он не мечтал о том, как передаст плоды своего труда людям доброй воли, а не этим нацистам.

— Дорогая, пойдем скорей! — Альфред помог жене собрать вещи в чемодан. Марта очень ослабла за последнее время. В ноябре она подхватила простуду, которая так и засела у нее в груди. За время их скитаний она состарилась лет на десять.