Одиночка

Вот к чему он никак не мог привыкнуть, так это к новому имени. Дошло до того, что Матвей начал даже в мысленных диалогах называть себя местным именем, регулярно повторяя себе, что однажды проколовшись, может нажить серьезные проблемы. В общем, в один прекрасный день он дал себе слово, что отныне будет обращаться к самому себе только местным именем. Что удивительно, это принесло некоторое облегчение в восприятии окружающего. Словно прежний владелец тела до этого момента упорно сопротивлялся наличию нежданного соседа. А теперь, когда тот смирился с неизбежным, все встало на свои места.

Тренировки Елисей проводил в станице. Уходя со двора, он объявлял бабке, что отправился искать что-то, что может ему понадобиться в будущем, и, выбрав укромный уголок, принимался за издевательство над самим собой. Кусок жердины, брошенный между двумя деревьями, заменил перекладину. Лавка – скамейку для качания пресса, ну, а отжимания можно делать где угодно. Одновременно с этим он начал растягиваться и отрабатывать приемы рукопашного и ножевого боя.

В этом времени на огнестрел еще полагались не особо. Любая схватка часто сводилась к бою холодным оружием. И вот тут запросто можно было нарваться на настоящих виртуозов. Научить его владеть шашкой или саблей было некому, а вот на ножах или кинжалах он и сам мог кому угодно сюрприз преподнести. А раз так, то и надо сделать свои недостатки достоинствами. Плохой кавалерист? Значит, нужно стать хорошим разведчиком и следопытом. Они верхом ездят мало. Тут в основном все нужно ножками обходить.

Не умеешь орудовать шашкой, значит, в бою действуй сразу двумя кинжалами. Тем более что и выбор у тебя весьма неплохой. Прямые кинжалы, изогнутые бебуты. Хочешь, используй обе пары отдельно, хочешь, комбинируй. Вдобавок к кинжалам Елисей принялся подбирать толковые клинки для изготовления нескольких метательных ножей. Благо выбор у него был. А кожи в домах нашлось столько, что роту в кожаную одежду одеть можно.

Пользуясь такой возможностью, парень попутно сшил себе подходящую разгрузку, портупею под пистолеты и начал подумывать об изготовлении гранат. Старых оружейных замков у него было много. Даже больше, чем стволов. В основном, правда, кремневые, но переделать их под капсюль было не сложно. Главное, инструмент толковый найти. Ну, или хотя бы кузницу с толковым кузнецом.

Спустя пару недель такого режима его усилия оказались замечены бабкой. Умываясь у колодца, Елисей растирался полотенцем, когда заметил ее удивленный взгляд. Быстро осмотрев себя, парень оглянулся через плечо и, сообразив, что Степанида рассматривает именно его, насторожился.

– Чего? – не понял парень, продолжая оглядывать себя.

– В плечах раздаваться начал, – покачала головой женщина. – Весь в отца. Тот тоже поначалу словно хвощ тощий был, а потом в одно лето так раздался, что я замучилась одежду перешивать. А все одно, кожа да кости. Никак не откормить тебя, – удрученно вздохнула она. – А чего ты там из кожи делать затеял? – неожиданно сменила она тему.

– Да под оружие разное сбрую. Чтоб всегда под рукой было, – туманно пояснил Елисей, натягивая рубаху, которая и вправду уже трещала в плечах по швам.

– Внучок, а ты с косой-то теперь управишься? Хоть недолго? – снова сменила бабка вектор своих интересов.

– Ну, должен, – удивленно протянул парень.

– Вот и славно. Завтра с утра в поле пойдем. Нужно пшеницы накосить, пока вся не осыпалась. Сеять мы точно не сможем. А хлебушек нужен, – пояснила она свое решение.

– Конечно, – решительно закивал парень.

Утром, прихватив косу-литовку, они все втроем вышли к озимому полю. Окинув его задумчивым взглядом, Елисей тоскливо вздохнул про себя и, поплевав на ладони, взялся за дело. Пройдя одну полосу по краю, он двинулся в обратную сторону, когда Степанида остановила его, с улыбкой заявив:

– Внучок, ты не забывай, что с тобой не девки молодые, а бабки, с которых уже песок сыплется. Разошелся. Дай бог с тем, что накосил, управиться. Да и не унести нам столько зараз. Передохни пока. А еще лучше с Парашиного двора тачку прикати. И мешки прихвати.

– Во-во, – тяжело разгибаясь, поддержала ее старушка. – Они там, на лавке у крыльца сложены. Ой, маменька, грехи мои тяжкие. Спина уж совсем не гнется, – пожаловалась она и, противореча собственному заявлению, тут же принялась ловко вязать снопы.

Пока Елисей ходил в деревню и катали тачку, женщины успели собрать все скошенное в снопы и со-скирдовать их рядом с дорогой.

– Укладывай, а мы увязывать станем, – скомандовала Степанида, кивая на ближайшую скирду.

Чтобы вывезти все собранное, пришлось сделать три ходки. Конечно, основная часть груза это будущая солома, но и зерна с этого захода оказалось немало. Обмолотить снопы оказалось легче всего. Колосья уже перестояли в поле, и созревшее зерно легко осыпалось при любом резком движении. Пользуясь возможностью, Елисей превратил работу в очередную тренировку. Например, молотьбу он превратил в работу с цепом, как с оружием. Бабки только охали и головами качали, когда увидели это безобразие.