Одиночка — Джек

Александр Шодресс оперся обеими мощными руками о стол и пригнулся, так что его глаза оказались на уровне глаз пленника.

— Ну что, малыш, — сказал он. — А я с тобой, выходит, не по-хорошему, так, что ли?

— Ты похож на жабу, Шодресс, — спокойно взглянул на него пленник. — Но я прежде не знал, что ты, оказывается, так здорово усвоил еще и подлые жабьи манеры!

Мистер Шодресс так и подскочил, точно его ткнули сзади вилами.

— Трущобная крыса! — завопил он.

— Потому что, — рассудительно продолжил Димз, не обращая внимания на вопли Шодресса и стараясь как можно точнее объяснить свою мысль, — ты тоже пользуешься ядом, который течет из твоих бородавок, Шодресс!

Шодресс отшатнулся и вытаращился на него.

— Ты лжешь! — заорал он.

— Вот видите? — сказал Одиночка Джек Макгрюдеру и Стиву Гранжу. — Он принял это всерьез. Значит, я попал как раз в его самое больное место.

Глава 35 ОДИНОЧКА ДЖЕК ПОЛУЧАЕТ ЗАПИСКУ

При этих словах Стив Гранж повернулся и в упор уставился на Шодресса, но сей джентльмен уже не видел никого и ничего вокруг, за исключением одного Джека Димза. С самого первого мгновения, когда изгой появился в Джовилле, властелин этого города безотчетно побаивался его. Потом эта боязнь переросла в откровенный страх, смешанный с ненавистью. И чем больше усилий прилагалось, чтобы избавиться от Димза, тем сильнее росла его ненависть. Он причинил Джеку Димзу столько зла, что сделался прямо-таки фанатичным его врагом. И более всего его бесило то, как спокойно вел себя пленник. Изо дня в день Шодресс бился над тем, как разрушить, сломать душевное равновесие молодого парня. Но все его старания приводили к одному результату, как и сегодняшняя стычка, — чем больше он проявлял жестокости и грубости, тем насмешливей улыбался Одиночка Джек, как будто он владел какими-то таинственными знаниями, которые превращали все усилия Шодресса в пустую и глупую трату времени.

Иногда он садился рядом с Димзом и убеждал его готовиться к худшему, подумать о душе, загробном мире, представить себе ад, в который он, без сомнения, попадет; потом, впадая в бурное веселье, искренне признавался, что никогда еще не получал такого удовольствия, как сейчас, когда любовался на пленника, запертого в тюрьме. Иногда он расписывал подробности судебного заседания, но в связи с тем, что приговор был вынесен задолго до того, как состоялось рассмотрение дела, он употреблял все свои таланты на то, чтобы как можно ярче изобразить перед Димзом картину последнего, рокового момента, когда веревка палача затянется на его шее и его тело запляшет в воздухе.

Он вновь и вновь возвращался к этой теме.

Вернулся к ней и теперь, не найдя ничего лучшего, чем сказать:

— А помнишь, Димз, ты как-то обещал, что когда-нибудь прострелишь меня насквозь и оставишь валяться на мостовой?

— Я помню все, что говорил, — сказал Димз.

— Припомню это непременно, когда увижу, как тебя вздернут! А что ты собираешься делать завтра на суде? Разве Эпперли наймут адвоката, чтобы тебя защищать?

— Обойдусь без адвоката, — сказал Димз и добавил: — Знаешь, кого ты мне напоминаешь сейчас, Шодресс?

— Не желаю этого слышать, — отрезал толстяк.

— Ты напоминаешь мне бешеную собаку, которая слишком жирна, чтобы натворить столько зла, сколько бы ей хотелось. И потому она всячески приманивает мелких дворняжек, чтоб те кусались и дрались за нее.

— Он назвал тебя дворняжкой, Макгрюдер, ты слышал? — прорычал Шодресс.

Но Макгрюдер пожал плечами и продолжал с любопытством прислушиваться к разговору. В прошлом он не раз одерживал победу в таких словесных баталиях: безудержная ярость с одной стороны и холодная, собранная злость — с другой всегда его забавляли.

Стив Гранж, собравшийся было уходить, повернулся и замешкался в дверях. И Шодресс, который так и налился яростью, покосился на своего юного помощника, будто одно лишь присутствие Стива мешало ему очертя голову кинуться на Одиночку Джека.

— Запри его в камере, Макгрюдер! — приказал Шодресс. — И никаких больше карт! Через час приду и сам тебя сменю!

Так что бедного Димза отправили в камеру, хотя было еще далеко до вечера. Но и там он не мог остаться в одиночестве. День и ночь снаружи стоял охранник, и еще один — внутри камеры, и даже крепким кандалам на ногах Димза не было доверия ни на мгновение.

Потому что с Востока уже дошли новые слухи о Димзе. Будто он умеет очень ловко выскальзывать из наручников и обломком часовой пружины открывает самые замысловатые замки. И еще рассказывали немало интересных подробностей, так что в конце концов жителям Джовилла стало казаться, что они пытаются удержать в тюрьме блуждающий огонек.

Так или иначе, Димза ни на секунду не оставляли без надзора, и похоже было, что своими подвигами еще в тюрьмах Востока он бросил вызов Джовиллу и тот поднял перчатку. Если им удастся удержать этого скользкого дьявола в заключении до суда, они, несомненно, достигнут большего, нежели смогли достичь в более цивилизованной части страны с помощью высочайших каменных стен и крепчайших стальных решеток.