Одиночный десант, или Реликт

Это его баня подвела… Видно, храбрился передо мной, дурень старый… Ничего, отлежится… А бабка сразу забегала…

В зимовье Андрей обнаружил на столе только миску сметаны и хлеб.

Даже сахар забыла поставить… Видел бы Федор такое безобразие…

Андрей заглянул туда-сюда и наконец в облупленном шкафчике наткнулся на два окаменелых пряника.

Повертел их в руках и швырнул обратно на перекошенную полку.

Ладно, ограничимся легким завтраком по-деревенски…

19

Через полчаса, умяв миску сметаны и полкраюхи хлеба, Андрей вышел за ворота.

Еще вчера, подходя к дому, он знал, что надо обязательно закончить обследование березняка.

Но почему-то страшно не хотелось сегодня тащиться на противоположный край деревни и лезть через основательно заросшие конопляником огороды.

К вечеру Федор одыбает, и мы с ним наверстаем… А то с одной сметаны мутить начинает… А еще сестра Семена Карповича… Зажала и соленья, и копчености… Оставила героического землеустроителя без заслуженного сладкого…

Андрей повернулся к воротам и увидел торчащую из щели собачью морду.

Пес настойчиво ждала, когда гость уберется.

– Тебя, наверное, тоже плохо накормили?

Пес в ответ огрызнулся.

– Успокойся, пошутил я, по-шу-тил!

Насвистывая для бодрости, Андрей проходил мимо домов.

Каждая мертвая изба красовалась то резными наличниками, то геометрическими ставнями, то гордыми столбиками крылец.

Иногда Андрей заходил в какой-нибудь стылый двор и подолгу торчал там.

Ему начинало казаться, что все это – лишь декорация, которую выстроили для съемок очередного деревенского фильма.

Только раздавленная кукла да грязные разбросанные тряпки напоминали о людях, которые когда-то жили здесь.

Андрей доплелся до конца деревни.

Обогнув угол крайнего дома, пересек закочкаренный выгон и пошел в березняк.

С этой стороны он был гораздо реже, и над березами высились пастухами лиственницы с порыжелой хвоей на корявых ручищах.

Постоял, как бы привыкая к тишине и прозрачности.

Вдруг заметил еле приметную тропинку, припорошенную снегом, и пошел по ней.

Тропинка метнулась в кусты, выскочила на поляну, окруженную разбросанными березами, и пропала.

Посреди поляны стоял какой-то металлический каркас.

Приглядевшись, Андрей понял: это оградка, и только тогда вспомнил слова Семена Карповича о партизанской могиле.

Подошел поближе.

Все пространство вокруг оградки было покрыто густой травой: снег – и белесые засохшие стебли; снег – и спутанные жесткие листья.

И сам едва заметный холмик внутри оградки тоже был скрыт, и лишь железная ржавая тумбочка выделялась на фоне берез, которые где-то там, в глубине, смыкались туманной завесой.

С трудом размотав толстую проволоку, Андрей дернул на себя перекошенную калитку.

Оградка вздрогнула и заскрежетала.

Андрей навалился на калитку, и она с противным скрипом открылась внутрь.

Осторожно вошел.

Под ногами захрустело.

На потемневшей табличке еще угадывались фамилии да имена.

Из-за деревьев вылетели две вороны и пронзительно закаркали.

Андрей достал из сумки карту, отметил нужное место крестиком.

А если бы не Семен Карпович, то явно пропустил бы, не заметил… Все бы заутюжили, сровняли с землей… Надо будет председателю сказать… Может, приведут в порядок… Хотя кому какое дело до нее, когда она в такой глуши – была бы поближе… А Федор – хоть бы словом обмолвился; да и сюда, видно, не захаживает…

Андрей постоял еще немного и выбрался из оградки.

На этой стороне массива камень появился почти на таком же уровне, как и вчера.

Прежде чем добраться до плоской вершины водораздела, Андрей выкопал три прикопки и оформил столько же перечеток.

Здесь лиственницы попадались довольно часто, а в почве увеличилось содержание гумуса.

Взобравшись по склону, наткнулся на толстую поваленную лиственницу.

Оседлал ствол, каблуком сломал остроконечную ветку – от удара она разлетелась на упругие кусочки – и расстелил перед собой карту.

Хороший массивчик получается… Гектаров на сто вытянет, если не больше… Надо будет вечером прикинуть палеткой… И конфигурация вырисовывается классическая… Только вот могила партизанская останется родимым пятнышком…

Андрей слез с валежины, постоял – и вдруг вместо того, чтобы взять вправо, перевалил водораздел и стал спускаться по северному склону, хотя там ему делать было нечего.

Склон, заросший осинником и шиповником, оказался впридачу еще и слишком крутым для освоения.

Внизу чернели пятна хвойных, то и дело мелькали рыжие выступы обнажений.

Тормозя сапогами, упираясь лопатой, Андрей скатывался вниз.

Колючие ветки успевали стегнуть по лицу, но он не обращал на них внимания.

Там, далеко внизу, что-то заманчиво светлело среди стволов за лавиной кустарника.

Сенокосы открылись сразу.

Они казались флагами, нанизанными на нитку пересохшего ручья.

Редкие зароды вырисовывались эмблемами на подтаявшем снегу.

Сенокосы уходили вдаль, раздвигая черный ерник и отбрасывая березы к подножью склонов.