Одиночный Дозор

— «Тройной ключ» знаешь что такое, успел выучить? Или, кроме «белого меча», ты больше ни слова не услышал из того, что наставник говорил?

— Да я… Но Светлые же не Темные! Вы же не будете применять магию против своих?!

— А-а-а… — простонал Сурнин. — За что мне это? Говорили тебе, дураку, учись в Дозоре!

Никита, не глуша мотор, дернул ручник и всем телом развернулся к мальчишке.

— Задолбался я по городу на механике ездить, пора автомат покупать, — вдруг признался он, понизив голос. — Знаешь, Леня, что-то у меня сегодня с самого утра день не задался… Или ты мне сейчас все как на духу выложишь, или тебе снова помощь наших целителей понадобится! Одним грехом больше, одним меньше, на скорость моего развоплощения это не сильно повлияет. Как ты вышел на Светлова?

— Мы с ним до девятого класса в одной школе учились, — нехотя сказал Леня.

— Ну, вот, уже что-то. Не дружили — это, конечно, слабо сказано?

— Да. Нет! Не в этом дело, Никита!

— А в чем?

— Он, оказывается, Иной! Он Темный! И вообще кровосос — представляешь?!

— Мрак.

— А сейчас время такое…

— Какое?

— Время молодых, понимаешь?

— Да ладно!

— Великий Договор, Дозоры и все такое прочее — это рудименты, пережитки прошлого, отработавшие свое предназначение. Теперь они только мешают всем: людям, Иным, человечеству, даже Сумраку — в нем энергия плохо циркулирует из-за искусственных барьеров и затянувшегося перемирия. Ну, это как старинные традиции! Кому они сдались на самом деле, кроме тех, кто руководит общиной и имеет в ней власть?! На другом конце света о них и не знает никто, а для кого-то — это правила жизни, истина в последней инстанции…

Мальчишку прорвало словесным поносом. Иные, конечно, куда более стрессоустойчивы по сравнению с людьми, но срывы и депрессии у них тоже бывают, и алкоголизм встречается, и кое-что похуже. Так что то, что девятнадцатилетнего паренька трясло после всего пережитого, вовсе не удивительно. Первое в жизни самостоятельно принятое решение — жесткое, бескомпромиссное, первая кровь, как бы пафосно это ни звучало, и первый страх смерти. Настоящей. Ленька Вересаев еще совсем-совсем не разбирается в том, какие ранения и болезни на самом деле опасны для здоровья Иных.

Никита представил, как после сумеречного сражения он, стуча зубами от холода, тянет вниз замок куртки и видит развороченное плечо. Как тут не испугаться? То, что он сдался и в конце концов помчался в Дозор за помощью, — это не трусость. Это вообще, может быть, самое хорошее, что произошло с Ленькой Вересаевым за этот долгий день. Он поехал к своим, точно зная, что ничего плохого никогда не случится с ним там, где есть Свет.

Вампиру Светлову такое счастье нынче не по карману — он его продал в тот момент, когда выбирал Тьму. Ничего хорошего его в Дневном Дозоре не ждало за такие фокусы. Вампиры жестко конкурируют за кровь. И сколько бы они ни вопили о кровавом братстве и глубокой скорби от потери каждого упыря на планете, в условиях строгого лицензирования лишний конкурент им не нужен. Далеко не факт, что они без очереди потащили бы Вовку к своим целителям. О Темных магах и волшебницах и говорить нечего: какой-то вампир, низший, понимаете ли, сорт, осложняет им жизнь, провоцируя Ночной Дозор столицы, когда и так все трещит по швам. Да его бы в бараний рог скрутили! Понятно, почему он в Сумрак уполз: лучше парочку столетий потерять и подождать, пока сумеречная матрица тебя восстановит, чем тому же Андрею Старкову под горячую руку попасться.

— А люди вообще должны подписывать информированное согласие на манипуляцию со стороны Иных! Иначе это не Светлое дело, а Тьма! — выдал Ленька, заставив задумавшегося Сурнина вновь прислушаться к его словам. К его ли? Никита даже дыхание задержал, боясь спугнуть шальную удачу.

— А Тьма — это не обязательное зло, а зло, которому мы дали расползтись! Но его как заразу не уничтожить, напалмом не выжечь, потому что оно сосредоточено в Иных. Его надо побеждать каждый день один на один, в себе и вокруг! — глотая слезы, почти выкрикивал мальчишка, путая чужие слова и мысли со своими. — И чтобы люди это видели! Чтобы они сами сделали выбор, за кем идти!

Нет, все-таки без воздействия не обойтись. Не водкой же его отпаивать, в самом деле! Хотя в грязноватом павильончике, у которого они остановились, наверняка по ночам из-под полы торгуют… Никита покосился на призывно горящую вывеску «Мы рады вам двадцать четыре часа», над которой крутился темный вихрь, и пригладил парню ауру, заглушая ядовитые цвета.

— Леня… Леня! Тише, не кричи, я все понял, поехали домой, утро вечера мудренее. А пока едем, ты напомни-ка мне лучше, где вы встречались в последний раз… В центре, наверное?

— С… кем? С в-вампиром?

— Нет, с тем Светлым Иным, который тебе глаза открыл и все так красиво разложил по полочкам. Его ведь Проповедником называют, да?

— Нет, — чуть удивленно сказал Леня и неблагородно вытер лицо рукавом. — Это вообще не Иной был.

— А кто?

— Человек. Просто он о нас знает. Он говорил…