Одиночный полёт

Суммируем, мрачно подвел он итог. Что ты повезешь, ты, скорее всего, никогда не узнаешь. Куда повезешь — узнаешь только после того, как позволишь захватить самолет. Чем это кончится — узнаешь только тогда, когда кончится. Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь.

Многое же ты выяснил.

Самое ценное — теперь ты точно знаешь, как поступить.

Тебя, как первоклашку, подставили и бросили на произвол судьбы.

Он заплевал окурок и раздавил его в пепельнице. Обычно он так никогда не делал.

5

Лена пришла часа в три пополудни и приготовила обед.

— …Я просто боюсь за тебя.

— Чего ты боишься?

— Летчики разбиваются. Я не хочу, чтобы ты разбился.

— Вот тебе на, — сказал Николай. — Я и не брал на себя никогда таких повышенных обязательств. Кстати, по статистике летчики разбиваются реже, чем шоферы, водители троллейбусов, машинисты поездов. Реже, чем пешеходы попадают под зазевавшиеся колеса. Что это на тебя нашло?

— Меня не интересуют ни шоферы, ни машинисты, ни пешеходы. Я не хочу, чтоб с тобой что-нибудь случилось.

— Исус Мария! Да ведь ты наверняка сначала обратила внимание на мои блестяшки, а уж потом на меня. Не так ли?

Не знаю. Может, и так. Только мне не нужны твои блестяшки. Мне нужен ты.

Вот так-так! А если я перестану летать?

— Да я Богу помолюсь, хоть и не верю в него.

Чудеса, да и только. Ты всегда так гордо и величественно выступаешь рядом с моим иконостасом. А ну-ка я его сбрось, чем тебе гордиться? Старичком в цивильном мундиршлене?

— Найду чем. Не смей мне заговаривать зубы. У тебя что-то неладно.

— Нюх у тебя, как легавой.

— Фу, как грубо!..

— Извини. Впредь постараюсь не грубить, хотя предпочитаю точность. Не завидую я твоему будущему мужу.

— Почему же это?

Сразу учуешь, если он, так сказать, вильнет.

— Ты не был верен жене?

— Даже при большом желании я не мог быть верным. Я долго работал на поисковой съемке и иногда месяцами находился в командировках.

— Почему — месяцами?

— Из-за плохой погоды. Из-за неисправности аппаратуры. Из-за нехватки бензина. Причины находились.

— У тебя с женой и детьми были плохие отношения?

— Прохладные. Мы не особенно интересовали друг друга. Если спросишь почему — не знаю. Когда и с чего началось? Не знаю. Может, с того, что редко что-нибудь исполнялось, о чем я просил. Может, не слышали друг друга. Слушали, но не слышали. Так тоже бывает. Может, просто надоели друг другу.

Он всегда хорошо умел обосновать, почему делает другим пакости.

— И она так легко согласилась на развод?

— Не слишком.

— Ты об этом не говорил.

— Ты не спрашивала. А самому говорить об этом было не в моих интересах.

— Да, у тебя очень развито чувство ответственности.

— Ответственности у меня хоть отбавляй. Могло бы быть и поменьше, я не обиделся бы.

— Я вхожу в число твоих ответственностей?

— Входишь.

— Но сейчас тебя больше всего беспокоит предстоящий вылет?

— Еще бы, это моя работа.

— Что с этим вылетом?

— Вылет как вылет. Надо взлететь и сесть.

— Взлететь и сесть. Сколько я помню, раньше это тебя никогда не волновало.

— Меня и сейчас это не волнует. Я умею взлетать и садиться.

— А что волнует?

— Ничего.

— Значит, то, что между взлетом и посадкой. А что между ними?

— Полет.

— Очень исчерпывающий ответ. И так все объясняет, если учесть, что и полет тебя никогда не беспокоил.

— Он меня и не беспокоит. Послушай, девочка, что с тобой? Отчего ты всполошилась? У меня что, шишка на носу вскочила?

— Я не девочка!

— Да, это уже вряд ли исправишь.

— Не смей так шутить!

— Ну, какие ж тут шутки.

— Я не то имела в виду. Я не ребенок. И я имею право знать, что с тобой происходит.

— Имеешь право? Ты не рано заговорила о правах?

Первый скандал, отметил он машинально.

— Но я… если я беспокоюсь, то я хочу…

— Женщина, — мягко сказал он. — Это ты беспокоишься. Если меня когда-нибудь что-нибудь будет беспокоить, я тебе об этом обязательно сообщу.

И первая ложь, отметил он. Никогда я тебе ничего не скажу, особенно если меня что-то будет беспокоить. Он поцеловал ее.

— Договорились?

Она улыбалась, и губы ее подрагивали. Такие улыбки чаще всего кончаются слезами. Слезы так и не выкатились. Она кивнула.

— Договорились…

— Скажи-ка мне, женщина, сколько тебе лет?

У нее округлились глаза.

— Хороший способ знакомиться, — пробормотала она. — Через два месяца после того, как затащил в постель…

— Давай все-таки уточним. Это ты со мной познакомилась, а не я с тобой.

— И он еще смеет об этом напоминать! — сказала она с возмущением.

— Но это соответствует истине, — возразил он.

— Не всякая истина настолько хороша, чтоб…

— Понятно. Мне тоже дается индульгенция на отпущение грехов, или это только твоя привилегия? — Она промолчала. — Так сколько же тебе лет?

— Двадцать два года.

— Значит, я старше тебя на шестнадцать с хвостиком…

— Какое это имеет значение?

— Для меня никакого. Для тебя имеет.

— Какое?

— Разное. Хотя бы то, что тебе еще надо закончить институт.

— Я его закончу. Это предложение руки и сердца или наоборот — отставка?

— Ни то, ни другое.