Одиночный забег на выживание

— Вы теперь, главное — следите, чтоб не учудил чего. — кряхтя произнёс Михаил, спускаясь с последней ступеньки, — А ну как, подумает, что смысла жить дальше нет, да и руки на себя наложит!

— Да тьфу на тебя! — взъярилась бабка парня, что, впрочем, не помешало ей довольно шустро засеменить вниз по лестнице, — Чтоб у тебя язык отсох!

— Да что такого-то… — удивился толстяк, — Где я неправ?

— Галка, веди парня сюда. И впрямь, не след одному оставаться! — крикнула вдогонку подруга, а затем, обернувшись, добавила с укором, — А ты, думай, что говоришь! Ишь ты, руки наложит.

— Ладно Макс, пойдём. — ничуть не обидевшись хлопнул меня по плечу толстяк, — Чё нить, заточим!

— В смысле? — не понял я.

— В смысле похаваем. — ответил Михаил, а я ничего не имел против такого благородного дела.

В квартире Михаила, маленькой хрущёвской двушке, превращённой во вполне приличную студию, с барной стойкой, отделяющей гостиную от кухни, царил холостяцкий бардак.

Пустые банки из-под пива, стоящие в мусорном пакете возле выхода, батарея пустых бутылок на подоконнике, какие-то консервы и недоеденная с вечера закуска на столе. Скамья со стойкой для жима и ворохом одежды, висящей прямо на штанге. Переполненная бычками пепельница в виде черепа и…, стоящий почти у окна, здоровенный, чёрный с хромированными трубами мотоцикл.

— Охереть! — не без восторга выдал я, — Как ты его сюда затащил?

— С любовью! — толстяк похлопал стального коня по бензобаку, — Ты…, кстати, водку будешь? — он подошёл к бару и взял бутылку.

— Только не это! — наигранно перекрестился и вполне натурально передёрнулся я, — В отделении за глаза хватило, только отошёл, я ж рассказывал! Да вообще, думаю, харе бухать, сожрут по пьяни за не хер делать!

— Ну как хочешь. — Толстяк отказываться не стал, шумно выдохнув, запрокинул бутылку и сделал изрядный глоток.

— Хорошо… — довольно крякнул он, — Зря! — затем, указал мясистым пальцем на мотоцикл, — Я его здесь не брошу! Из-за него в подъезд вылез, думал дорогу пробить, а уж после, к своим…, сам бы выехал.

— За тобой же сам говорил, приехать должны? — удивился я.

— Должны, да всё никак не доедут, — он немного покопался в шкафу и извлёк две банки сардин и передав одну мне продолжил. — Я ж, по пьяни, телефон на зарядку не кинул! Вот всё и проспал. Потом уже ясно стало, с моциком не спущусь. А стрелять, ещё не готов был, непонятно ведь было, как оно обернётся. Да и менты, поначалу стволы хотели отбирать. Поэтому тихо сидел. Ну а теперь, остаётся только ждать.

— Да уж! — вскрывая консерву, согласился я, — Ну а сейчас что? Дорога свободна, у подъезда вроде тоже никто не трётся, по крайней мере, с крыши так показалось.

— Макс, ты реально дебил? — поперхнулся Михаил, — а бабок я куда дену? Я же их всех, с детства знаю да и ты вроде как, пацан чёткий.

— Сорян Мих, тупанул! — смутился я, — но всё-таки, вот приедут за тобой, дальше, что, куда?

— Есть одно местечко, — успокоился Михаил и продолжил, — у нашего братишки батя, сам тоже член клуба. Арендовал несколько гектаров земли, километрах в двухстах от Москвы. Ну там, живность всякую разводить…, и разводит самое странное. Мы там несколько раз на всякие клубные движухи собирались. Когда связь была, сказали туда двинут. — он ещё прихлебнул из бутылки и продолжил, — Думаю, большинство уже там, с семьями, а я тут застрял!

— Тук-тук, — вежливо оповестил о своём прибытии Семён Маркович, — перекусываем?

— Это хорошо, вы люди молодые, вам полезно кушать, — продолжил он, — но позволю себе бестактность и отвлеку вас от этого достойнейшего занятия, есть что сказать вам обоим, и это безотлагательно!

Мы с Михаилом переглянулись, — Ну и завернули, надо так надо, куда деваться? — подхватился толстяк, а я вслед за ним, — ведите старче!

— Зачем идти? — сказал старик, усаживаясь на свободный табурет, — здесь и поговорим, с женщинами и детьми, разговор отдельный будет, сейчас здесь только мужчины собрались, итак, у кого какие мысли?

— По поводу чего? — удивился я, — вроде и так всё ясно, всему пизда!

— Максим, не разочаровывайте меня, — съязвил старик, — несмотря на все свои шрамы, вы кажетесь умным мальчиком, то, что происходит вокруг, конечно, ясно, не ясно почему, и кто виноват. — на этих словах Михаил хмыкнул, а дядя Сёма, погрозив ему пальцем, продолжил, — Мишенька, вот оставьте уже свои антисемитские шуточки, и я продолжу, да, не наше это дело, голову ломать, кто виноват, наше дело, думать, что делать дальше.

— Так об этом теперь всем думать надо, — я доскрёб остатки консервы, — здесь долго не высидеть.

— Поэтому интересуюсь, у кого какие мысли? — хлопнул себя по коленям дядя Сёма.

— Выбираться надо, время идёт, шансы тают! — сказал Михаил.

— Это и так ясно, вопрос, как и куда? — ехидно поинтересовался старик.

— В ментовке, перед тем как я сбежал, — начал я, припоминая, — говорили о каком-то расположении, так думаю, там какой-то центр спасения.

— Вполне возможно, — задумчиво пробормотал Семён Маркович, — даже весьма вероятно, это ОДОН[24], они точно должны выстоять, вопрос в том, как туда попасть.