Одинокая луна в Сарасина. Японские лирические дневники

Усадьба наша была велика и неухожена, обширные мрачные заросли сада не уступали тем дебрям горных лесов, которые мы недавно миновали на своём пути, и уж совершенно не походило всё это на столицу.

Жизнь наша ещё не устоялась, во всём была неразбериха, но я только и думала: «Когда же? Скорей бы!» – и подступала к матери с просьбами: «Попроси у кого-нибудь повести, я хочу увидеть эти книги! Покажи мне моногатари!» И вот, мать написала письмо нашей родственнице, которая служила во дворце Сандзё, госпоже Эмон, и попросила её об этом. Та, кажется, удивилась, но была рада помочь и прислала мне в верхней половинке ящичка для туши превосходные брошюрованные тетради «соси»[40], пояснив при этом, что ей они достались от самой принцессы.

Вне себя от радости, я погрузилась в романы и не отрывалась от них день и ночь, но это было хорошо лишь для начала, мне хотелось ещё и ещё книг. Но кто же будет присылать их сюда, в усадьбу на окраине столицы, куда только-только поселились люди?

* * *

Моя мачеха прежде служила во дворце, но оставила столицу ради отца. Теперь же, по возвращении, всё пошло не так, как ей думалось, отношения её с отцом омрачились, и она сказала, что уедет.

Своего пятилетнего ребёнка и близких она тоже забрала. На прощание она сказала мне: «У тебя такое доброе сердце! Я никогда не смогу тебя забыть», – и добавила, указывая на большое сливовое дерево возле нашего дома: «Когда оно зацветёт, я вернусь». В душе я очень была к ней привязана, она мне нравилась, и я тайком всё время плакала о ней. Но вот и весна вернулась – когда же зацветёт слива? Она сказала, что приедет – приедет ли? Я ждала цветения, не сводя со сливы глаз. Вот уже все бутоны раскрылись – а от неё по-прежнему ни звука. В смятении я обломила цветущую ветку и послала ей со стихами:

Мне ждать по-прежнему
И обещанью верить?
Морозом тронутую сливу,
И ту весна не позабыла
Цветами одарить…

В ответ она прислала очаровательное стихотворение:

И всё же жди, поверив обещанью –
Под сливы сень
Придёт тобой нежданный,
Не клявшийся цветами
Гость иной.

В ту весну в мире было очень неспокойно, пришёл мор, и моя кормилица, на которую я с такой нежностью взирала при свете луны в Мацудзато, тоже умерла в первый день третьего месяца.

Изменить ничего было нельзя, и это приводило меня в отчаяние, даже романы меня больше не занимали. Я проводила дни в слезах, и вот однажды, когда закатные лучи особенным блеском озарили дерево сакуры, я заметила, что цветы уже облетели все без остатка.

Цветы облетевшие
Снова вернутся с весною,
Свидимся мы,
Но не с теми, кто нас покинул –
Как по ним тоскует душа!

Я слышала, что умерла также дочь Советника[41]. Я восприняла это близко к сердцу, ведь у меня самой было горе – как же должен был страдать господин Тюдзё, супруг умершей[42]! Когда мы только приехали в столицу, мне дали тетрадь, в которой упражнялась эта госпожа – вот, мол, тебе образец. Там было написано стихотворение: «Ночь сгустилась, но мне не до сна…», а ещё, как ни странно, очень красиво были выведены вот эти строки:

Гора Торибэ!
Из расселин к небу
Курится погребальный дым,
И вид его мне говорит
Уже не долго…

[43]

Каждый раз, как я это видела, я разражалась безутешным плачем.

Я пребывала в таком подавленном настроении, что это терзало сердце моей матери, и, надеясь меня утешить, она достала где-то ещё книг и мне их показала. Как она и думала, это возымело действие, и я постепенно успокоилась.

Мне попала в руки глава о том, как встретились Гэндзи и Мурасаки[44], и очень хотелось узнать продолжение, но не было человека, к которому я могла бы за этим обратиться. Все наши ещё не освоились в столице, и им неоткуда было взять книги. Не зная, на что уповать, и пребывая в крайнем нетерпении, я постоянно про себя молилась: «Хоть бы увидеть повесть о Гэндзи целиком, от первой до последней главы!» Даже когда матушка взяла меня с собой в Удзумаса[45] и мы затворились для молитвы, я ни о чём другом не просила, и уже представляла себе, как выйду из храма и сразу получу повесть о Гэндзи, всю – да только этого не случилось. Я была крайне разочарована и огорчена.