Одинокая республика (СИ)

Тут важно не использовать принуждения. Те, кто не хочет жить по-новому, пусть живут по-старому. А из тех, кто хочет или скажет, что хочет, ещё нужно выбирать и выбирать придирчиво. Войти в коммуну это привилегия и пускать туда абы кого без разбора не стоит.

Мата спросила: — А что делать, если никто не захочет?

— Как же они не захотят, если скоро середина зимы, запасы наверняка подходят к концу, а у тебя с собой будет пищевой принтер и запасы концентрата? Только очень тебя прошу, постарайся воздержаться от тотальной благотворительности. Понятно, что захочется накормить всех, но нам не накормить их надо, а научить самим выращивать себе еду и не только выращивать. Кто плохо старается в учёбе или в работе — тех не кормим, не одеваем, не согреваем и так далее. Кто мешает работать или учиться другим — в отбраковку.

— Что значит «в отбраковку»? — уточнила Мата.

Светловолосая девочка в комбинезоне из серебристой, металлической ткани, улыбнулась: — Это уже тебе решать. Полномочия командира отделения очень велики.

Мата поинтересовалась: — Как я буду кого-то учить, если сама мало, что знаю?

— Учителя найдутся. Все найдётся. На тебе ответственность за общий результат. Или получится построить нормально работающий при минимальном внешнем управлении микросоциум или нет. Триггер, понимаешь.

Мата кивнула. В своё время Констант объяснял ей, что такое триггер.

— Тебе нужно прекратить вести себя с Константом как младшая сестрёнка, если ты, конечно, рассчитываешь, на развитие ваших отношений, — неожиданно сказала Заря.

Сглотнув образовавшийся в горле комок, Мата спросила: — Какое развитие?

— Тебе должно быть виднее, какое развитие ты бы хотела. А хочешь я сама скажу ему?

С трудом подавив первоначальное желание спрятаться от слов Зари за вопросом «что скажешь?», Мата помотала головой: — Пожалуйста, не надо.

— Хорошо, — легко согласился интеллект, на лице голографической девочки нарисовалась ехидная улыбка, — не буду говорить.

Мата с подозрением посмотрела на эту ехидную улыбку на почти детских, нарисованных губах. Она подозревала, да что там, была уверена, что, если захочет, интеллект найдёт возможность обойти любое обещание, формально не нарушая его.

— Почему тебя так интересуют наши отношения? — спросила Мата.

— Констант — один из множества людей, принимавших непосредственное участие в моём рождении. Он кормил меня массивами связанных данных и терзал многочисленными тестами. Разве это не повод принять чуть более деятельное участие в его жизни?

Заря ждала ответа и Мата сказала: — Не знаю.

Мата спросила, тихо-тихо, но Заря всё равно услышала или считала по движениям губ: — А я?

— А ты мне просто нравишься, — голографическая девочка засмеялась. Тонкий, серебряный смех плыл по комнате для совещаний от стены до стены.

Мата сидела, окружённая этим смехом, как снегом, который выпадает только в особенно холодные зимы и тут же тает, но пока он не коснулся земли, снежинки кружатся, облепляют, ослепляют. Также кружился и облеплял со всех сторон серебряный смех Зари, искусственного интеллекта новой республики.

Богам свойственно играть с людьми, а молодым богам тем более. И то, что Заря была электронной, то, что она была рукотворной и то, что её сердце билось с тактовой частотой миллионов ядер в привезённом с Луны суперкомпьютере — ничего не меняло.

Мата смотрела на нарисованную трёхмерную картинку смеющейся девочки и понимала или ей только казалось, что она понимала, эту непостижимую, во много раз превосходящую человека, сущность.

Прекратив смеяться, Заря с интересом взглянула на неё, и сама себе кивнула, будто подтвердив какую-то свою давнюю мысль: — Ты интересная. Этот ваш таинственный «дар» — интересная штука. Позволяет не только швыряться огненными шарами размером с автомобиль, но и получать верную информацию, которую по всем признакам, должно быть невозможно получить. До встречи, лейтенант Мата. Поздравляю с новым званием и новым назначением.

Девочка исчезла так быстро, будто её выключили. Собственно, так и было. Мата отключила вхолостую работающий голографический проектор и вышла сначала из комнаты для совещаний, а потом и из пустого здания второго производственного комплекса. Дождь как раз закончился. Земля была мокрой и капли воды блестели на пожухлой, жёлтой траве. В разрывах туч, словно пробитых пролившимся из них дождём, сияло солнце. Солнечные зайчики скакали по мокрой, жёлтой траве, по стене производственного комплекса и по ведущим к входной двери ступеням.

* * *

Костяной дворец, как и положено сосредоточию силы, и власти в активно практикующем искусство некромантии домене, был велик и ужасен. Насыщенный законсервированными эманациями смерти, он придавал дополнительные силы опытному некроманту и угнетающе действовал на выбравших другой путь развития магов.