Одинокая смерть

Едва ли в последнем случае под Р. Майклсон подразумевал его. Тогда кто этот Р.? Он приоткрыл дверь, прислушался, в коридоре было тихо. Вышел из номера и закрыл за собой дверь. Взглянув на часы, увидел, что в это время можно застать священника.

Но священника не оказалось дома, и его домоправительница, пожилая женщина с некрасивым лицом, сказала Ратлиджу, что он у Роупера, отца второй жертвы.

— Он очень подавлен после смерти Джимми. Викарий берет Библию и идет к нему, просто немного посидеть рядом и как-то утешить. Бедняга!

— Не можете сказать, приходил ли сюда инспектор Майклсон два дня назад, вечером? Довольно поздно.

— Это его нашли только что в Гастингсе. — Женщина покачала головой. — Куда катится мир! Он умер?

— Он все еще без сознания. Так приходил он сюда, вы не помните?

— Я ушла после того, как подала викарию ужин. Я обычно так делаю и не ухожу домой, если только он болен. Я живу со своей сестрой, мы по вечерам шьем. И поэтому не знаю, что происходит здесь после семи вечера.

Ратлидж поблагодарил домоправительницу и попрощался. Проходя через двор, он взглянул на башню, флюгер которой под влиянием легкого ветерка слегка повернулся в западном направлении. И вдруг ему в голову пришла мысль, что домоправительница может знать о событиях в Истфилде больше, чем кто-либо другой, да и про самого викария тоже.

Он вернулся и снова постучал в дверь. Когда домоправительница открыла, он спросил:

— Может быть, вы мне поможете, раз мистера Оттли нет? Вы давно живете в Истфилде?

— Всю свою жизнь, — сказала женщина охотно, — за исключением поездки в свадебное путешествие в Корнуолл с моим мужем, мистером Ньюкомбом.

Она настояла, чтобы он вошел, провела в гостиную, предложила сесть с естественным радушием, указывавшим на то, что она привыкла занимать посетителей, стараться устроить их со всем комфортом, пока они ждут ее хозяина. Но, поскольку Ратлидж был полицейским, она держалась немного скованно, и, усадив его, сама присела на краешек стула.

— Вы хорошо знали тех, кто стал жертвой убийцы? Вы могли бы мне рассказать, какими они были в детстве? Когда учились в школе. Они были примерными или доставляли много хлопот?

— Не скажу, что они были такими уж неуправляемыми, — ответила домоправительница, подумав. — Очень живыми, иногда легкомысленными, например, был случай, когда они подожгли старую мельницу. Пламя могло распространиться, но обошлось. За исключением мистера Энтони, его брата Дэниела и Тео Хартла, они все были детьми фермеров. Поэтому они любили, то есть предпочитали гулять, а не сидеть взаперти и учить историю и латынь. Но не скажу, что они все учились плохо. Старая миссис Тейт говорила как-то, что Джимми Роупер мог многого добиться, если бы не унаследовал ферму и с ней необходимость там работать. Тео был силен в математике, он мог стать у мистера Кентона конторщиком, но, поскольку имел талант краснодеревщика, стал работать в цехе.

Вот это была информация, которую могла и должна была дать ему миссис Фаррелл-Смит.

— Я слышал, — Ратлидж старался тщательно подбирать слова, — были определенные проблемы с Дэниелом Пирсом?

— Он пару раз приходил с разбитым носом, — подтвердила домоправительница, — но Дэниел был милый мальчик. Он никогда не имел желания стать пивоваром. Это было будущее для мистера Энтони. Жена мастера говорила мне, что мистер Энтони интересовался сборкой хмеля и процессом брожения, — она улыбнулась при воспоминании, — но его мать сказала, что он займется этим, когда вырастет.

— А братья ладили друг с другом?

— Да, они всегда были дружны. Просто были разными. Мистера Дэниела тянуло на приключения, а мистер Энтони любил книги. В 1910-м, когда поднялись все эти разговоры о том, чтобы можно поехать в Африку выращивать кофе, я сказала мистеру Ньюкомбу, моему мужу: как жаль, что мистер Дэниел так молод, это было бы как раз для него. Но муж сказал, что если парня не тянет на пивоварение, то и кофе он не станет выращивать.

Ратлидж вернул ее к прежней теме:

— А кто разбил нос Дэниелу, не его брат?

— Нет, я считаю, это были другие мальчишки. Они иногда собирались вместе и дразнили мистера Энтони и мистера Дэниела за их одежду, их речь, отличную от простонародной, их манеры. Мистер Энтони не обращал внимания, но мистер Дэниел был не из тех, кто подставляет другую щеку. И помню, что викарий с ним беседовал об этом.

— Может быть, такое поведение по отношению к братьям выходило за рамки простого поддразнивания. Часто мальчишки жестоки к сверстникам.

— Да, иногда они были такими. Я помню одного беднягу, парнишку Саммерса. Он был полный в детстве, очень некрасивый и боялся своей тени. Не мог заниматься спортом, лицо в прыщах, одежда на нем всегда плохо сидела. Мой мистер Ньюкомб как-то работал в школьном саду, убирал полынь в сентябре, и сказал, что этот мальчик был мишенью для всех насмешек, его не оставляли в покое. Мистер Ньюкомб хотел рассказать мисс Тейт, но решил, что это не его дело. Но все-таки сказал констеблю Уокеру. Тогда мистер Дэниел и подрался из-за парнишки Саммерса. Но все осталось по-старому.