Одинокая смерть

— Ходил проведать сестру Тео Хартла и ее мужа. Вы, наверное, считаете, как многие, что быть парализованным — означает освобождение от боли. Но это не так. Его жена должна каждый день делать ему процедуру — класть в ванну с теплой водой и растирать конечности, чтобы не было полной атрофии мышц. Сестра Кенни была ярой сторонницей непременных упражнений такого рода, чтобы восстанавливать мышцы.

Сестра Кенни — сиделка, австралийка — успешно помогала в лечении полиомиелита, применяя методы, которые не всегда соответствовали установленным медицинским правилам. Некоторые доктора писали даже отзывы в газете, осуждающие подобные попытки заменить врачебные советы, объясняя, что сестра-сиделка не имеет достаточной квалификации, чтобы заниматься подобным лечением.

— Пегги так старается, — поддержал викария констебль Уокер, — раньше ей часто помогал Тео. Поднять Уинслоу — тяжелая работа.

Ратлидж попытался вернуть их к прежней теме:

— И этот визит помог вам вспомнить что-то важное?

— Да, а именно слова Вирджила. Когда он в детстве заболел полиомиелитом, то стал молиться, чтобы умереть. Он не мог вынести мысль о том, что не сможет ходить до конца жизни. И сказал, когда я пришел его навестить, что боялся признаться в этом, потому что я, облаченный в священные одежды, имею доступ к Богу и могу попросить, чтобы он не выполнил его просьбу. Потом, когда он стал старше, он устыдился признаться в своей слабости в минуту кризиса.

Констебль поставил чашку на стол.

— Осмелюсь сказать, это было естественно для нормального парня — думать, что все кончено.

— Но почему он сейчас заговорил об этом? — спросил Ратлидж.

— Мы разговаривали о Тео, и Вирджил захотел узнать, не признавался ли Тео на исповеди, что он совершил однажды нечто ужасное, непростительный грех. Миссис Уинслоу это очень расстроило. Я сказал, что он ошибается и у Тео не было такого проступка. Тогда Вирджил сказал, что спросил из любопытства, просто так, вспомнив о своем детском прегрешении. Видите ли, Вирджилу нравится иногда шокировать людей. Он говорит ужасные вещи только затем, чтобы на него обратили внимание. Потом они жалеют и прощают его, хотя кого-то другого привлекли бы за оскорбление. Бывали случаи, когда я и сам не хотел еще больше утяжелять его ношу и прощал многое. А в результате всего этого он выходил за рамки должного поведения. Например, я чувствую свою вину, потому что вижу, как он обращается со своей женой. Она этого не заслужила.

— Но Хартл действительно признался в грехе на исповеди? И что он такого мог совершить?

— Я вспомнил об этом как раз, когда от них уходил. Меня внезапно озарило. Это было перед тем, как Хартла и всю нашу группу призывников из Истфилда отправили во Францию. Он пришел ко мне, ему надо было со мной поговорить. Он сказал, что не хочет погибнуть без покаяния и прощения.

— В чем он вам исповедался? Можете сейчас сказать?

— Думал об этом всю обратную дорогу домой. Это была исповедь, но не совсем обычная. И не уверен, что он рассказал все. Но все-таки я решил вам сказать, буквально в тот момент, когда подходил к дому и меня осветили фары вашего автомобиля, — викарий взглянул на часы на каминной полке, — оказывается, скоро утро.

— Вы уверены, что хотите рассказать нам то, в чем признался Хартл? — настаивал Ратлидж. Ему показалось, что мистер Оттли оттягивает момент как можно дольше, как будто сожалея, что вообще упомянул об этом.

— Абсолютно уверен. Но вы должны мне обещать, что это не станет достоянием общественности. Если это поможет вам хоть как-то в раскрытии тех убийств, хорошо, но вы не скажете об этом на суде. Не хочу, чтобы Пегги Уинслоу пострадала из-за меня. Мне показалось, что в этом кроется причина, почему Вирджил заговорил о Тео. Он устал от ее скорби по брату. Ему нужно внимание жены полностью, он хотел разрушить ее добрую память о брате.

Ратлидж молча ждал.

— Что касается меня, — сказал констебль Уокер, — я даю вам слово. Пегги ничего не узнает, во всяком случае, я буду молчать.

Викарий подошел к окну.

Ветер нагнал большую тучу, послышались первые раскаты грома.

— Тео пришел ко мне и рассказал, что, когда ему было около десяти лет, из-за него чуть не умер один мальчик. Дело было так. Тео в тот день решил прогулять уроки и, пристроившись сзади на телеге с сеном, отправился в Гастингс. Он хотел исследовать пещеры контрабандистов, поискать там сокровища. Но этот мальчик увязался за ним, и Тео никак не мог от него отделаться. Он обзывал его маленькой уродливой жабой, говорил, что он лезет туда, куда его не просят, но все равно ребенок не отставал. Тео был крупным для своего возраста, и его принимали за более взрослого. Он надеялся, что его не остановят, но тот мальчик был маленький, и Тео побоялся, что именно из-за него их заметят, отошлют домой и там дадут нагоняй. Так вот, чтобы от него отделаться, он завлек мальчика на скалу Ист-Хилл, сказал, что там есть пещера с золотом и если они туда пойдут и поищут, то он даст ему половину того, что они найдут.