Одинокая волчица

— Скажем так: я муж той дамы, которую пытались ограбить. И бывший муж той дамы, у которой убили мать и погибла невестка. К следственным органам имею кое-какое отношение. И вот пытаюсь разобраться…

— Его арестовали? — очень спокойно спросила женщина.

— Кого именно? — уточнил Павел.

— Того, кто пытался меня убить. Александра Николаевича Таранского.

— Арестовали, — кивнул Павел. — Но только не за это. То есть вчера мы ещё не знали, что он это сделал. Вчера мы ещё многого не знали.

— Его будут судить?

— Нет. Не будут.

— Не понимаю, — прошептала женщина, у которой даже губы побелели от волнения.

— Он покончил с собой несколько часов назад. Повесился в камере.

— Неправда!

— К сожалению, правда.

— Вы не поняли. Он не мог повеситься. Он слишком любит… слишком любил жизнь. И себя. Его убили.

— Вы знаете, кто? — быстро спросил Андрей.

Женщина покачала головой.

— Это неважно. Знаю или не знаю — все равно не скажу. Зато могу сказать, кто убил ту женщину на даче. И где украденные вещи.

— А почему погибла Марианна тоже знаете?

— И этого не скажу. Но она была обречена. Александру на роду было написано погубить трех женщин и… Ну, споткнуться что ли, на четвертой. Первой была его теща. Он не убивал, он нанял какого-то алкоголика, чтобы тот напугал старуху. Просто хотел напакостить, отомстить за то, что она его терпеть не могла и вечно мешала «красиво жить». А алкоголик перестарался…

— Откуда вы это знаете? — настороженно спросил Павел. — Вы при этом были?

— Нет, просто Александр мне очень доверял. Он был тогда сильно напуган тем, что произошло. А потом — успокоился. И сделал вторую глупость: связался с дамой, у которой украл какую-то ценную рукопись. Хотел у меня спрятать, я отказалась…

— А дама, между прочим, только чудом осталась жива, — со скрытой злостью сказал Павел.

— Ну, и слава Богу, что обошлось. Рукопись, как я поняла, спрятана в багажнике его машины.

— Мы её уже нашли. А третья дама — это, значит, Марианна?

— Да. Но если бы не она — погибла бы ещё какая-нибудь женщина. Обязательно.

У меня, наверное, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. Со стороны я себя, конечно, не видела, но ощущала эту мимику достаточно четко. Впрочем, у Павла и Андрея лица были только чуть более осмысленные, чем у меня. Интересно, она просто сумасшедшая или это — последствия травмы?

— Допустим, — сказал Павел, который первым обрел хладнокровие. — А откуда вы все это знаете?

— Карты. Таро, — почти равнодушно обронила гадалка. — Я его предупреждала. Но он никого никогда не слушал, только себя. А вышло так, как я предсказывала. Вот только смерти его я не предвидела. Значит, что-то он и от меня утаил… А раз так… Я вам ничего не говорила. И от своих предыдущих показаний откажусь. Оговорила я человека. А на самом деле — не видела, кто меня ударил. Приехала погулять в парк, зазевалась, ну и…

— Какая теперь разница? — не выдержала я. — Он, не он… Его же на свете больше нет!

Гадалка снова пристально посмотрела на меня и неожиданно слабо улыбнулась:

— Правильно. Его нет. А я, я ещё хочу быть. Слышали, наверное, что молчание — золото? Вот я и помолчу.

… … …

Несколько дней спустя, когда все печальные ритуалы уже были соблюдены, а Елену мы, скинувшись, кто сколько может, отправили отдыхать в Анталию, невзирая на её протесты (правда, слабые), Андрей пришел домой неожиданно рано и в хорошем настроении. Я его не ждала, поэтому затеяла обновление золотистого цвета своих волос. Так что выглядела соответственно: голова в полиэтиленовом пакете и затрапезный халат.

— Не дергайся, — любезно сказал мой ненаглядный. — Ужином я так и быть займусь сам, пока ты хорошеешь. У меня для тебя две новости.

— Начни с плохой, — мгновенно отреагировала я.

— А если они обе хорошие? Ладно, это детали. Значит, первая новость такая: твоего замечательного жениха определили на лечение. Куда — догадываешься.

— Все мы там будем, — философски заметила я. — Если тебя не затруднит, достань из аптечки футляр с бритвой. Хорошеть — так хорошеть.

— Для тебя — все, что угодно, — отозвался Андрей и пошел на кухню. Вернулся он почти мгновенно, причем выражение его лица я так и не сумела расшифровать. Невероятно, но настроение у него, похоже, стало ещё лучше.

— Ты все ещё не нашла те свои сто долларов? — поинтересовался он.

— Нет, — не без раздражения ответила я. — К чему такое любопытство? Скоро получу гонорар за книгу…

Андрей протянул мне футляр с безопасной бритвой и замер в ожидании. Ну, естественно. Именно туда я и засунула эту злополучную купюру. Что меня побудило спрятать её там — понятия не имею. Наверное, решила, что уж в аптечку-то жулики точно не полезут.

— Смешно, да? — укоризненно сказала я. — У меня от перенапряжения память отказывает, а ты веселишься. Уйди с глаз моих. Я буду голову мыть.

Когда я вышла из ванной, коронное блюдо Андрея — яичница с помидорами — уже стояло на столе. А сам он стоял возле окна, бесцельно вглядываясь в голубую даль.

— Давай вторую хорошую новость, — потребовала я, утолив первый голод. — Или ты давным-давно нашел эти сто долларов и только теперь решил мне об этом сообщить.