Одинокая волчица

— Я вот иногда читаю хронику в газетах, — подхватила я, — так там сплошь и рядом: потерпевшая шла по улице часа в три ночи. За каким, простите, чертом её понесло на улицу в этот час? На такую прогулку не каждый мужик отважится.

— Вот именно, дело ещё и в беспечности самих людей. И по ночам гуляют, и с незнакомцами на брудершафт пьют, и квартиру сдают кому не попадя. Уж сколько раз твердили: не садитесь в лифт с незнакомыми, не заходите в подъезд с подозрительными личностями… И садятся, и заходят, и двери открывают на первый звонок, не удосужившись в глазок посмотреть или хотя бы спросить, кто там пожаловал. А крайней оказывается, естественно, милиция: допустила расцвет в городе беспредела.

Я искренне посочувствовала Федору Владимировичу. Крайним быть всегда обидно.

— Некоторые преступления можно было бы предотвратить, — продолжал он сетовать, — если бы окружающие нас люди были более… ну, бдительными, что ли. Простой пример: на днях мы предотвратили кражу в жилом доме. Соседи увидели из окна, что в машину возле подъезда грузят какие-то вещи и позвонили в милицию. Наряд приехал через несколько минут и задержал с поличным четверых. А всего-то и нужно было позвонить в дежурную часть. Лучше мы лишний раз выедем на место происшествия, чем потом будем искать жуликов по всему городу, а то и по стране.

— То есть нужно просто набрать «02»? — поинтересовалась я.

— В экстремальной ситуации — да. Но поймите, пока звонок пойдет на центральный пульт, пока его оттуда передадут нам, время может быть безнадежно потеряно. Последнее время по квартирам, я точно знаю, ходят участковые, представляются, оставляют карточки со своей фамилией и номерами телефонов…

Я вспомнила визит двух милиционеров и поежилась. Не приведи Бог ещё раз оказаться в такой ситуации. Тут никакое чувство юмора не спасет. Я конспективно изложила сюжет своему собеседнику. Мой рассказ о том, как меня заподозрили в соучастии в квартирных кражах, развеселил его невероятно, и он обещал при случае выдать мне удостоверение «добровольного помощника милиции». Спасибо, конечно. К такому удостоверению хорошо бы ещё добавить значок «Стукач-общественник». Но это соображение я благоразумно оставила при себе, помня про специфическое милицейское чувство юмора.

В общем, мы беседовали около часу и расстались почти по-приятельски. Я пообещала Федору Владимировичу книгу с нормальными страницами и дарственной надписью, а он посулил без перебоев снабжать меня криминальной хроникой. На том собеседование закончилось и я выкатилась в коридор, где Андрей мужественно дожидался меня, изучая поблекшие от времени плакаты.

— Отпустили? — поинтересовался он, с облегчением отрываясь от своего занятия.

— На поруки, — хмыкнула я. — И то только потому, что у начальника в столе лежит моя книга.

— Что-что? — изумился Андрей.

По-видимому, представление о том, кто может интересоваться такой литературой, у нас с ним совпадали.

— Конфискат, — щегольнула я новообретенным термином. — Тара для валюты.

— Скоро твои книги будут цениться на вес золота, — щедро пообещал мой друг. — Но вообще-то это — твое вечное везение. Очередной белый рояль в кустах.

— Что же делать? — пожала я плечами. — Постараюсь нести свой крест достойно. А теперь пошли на рынок.

— Пошли, — покладисто согласился Андрей. — А о чем вы там вообще шептались?

— О своем, о девичьем, — удовлетворила я его любопытство. — Я вот подумала, что критиковать милицию сейчас модно, как никогда, этим только ленивый не занимается…

— Чем объяснишь? — заинтересовался Андрей новым поворотом разговора.

— Во-первых, тем, что безопасно: участковому некогда тратить время на защиту в суде своих «чести и достоинства», постовым милиционерам это вряд ли придет в голову, а оперативно-розыскным сотрудникам и следователям и без того хватает контактов с судами. Так что — гуляй, не хочу.

— Резонно. Но ты не прыгала от восторга, когда тебя заподозрили…

— Ладно, проехали, — отмахнулась я. — Между прочим, существует разумный принцип: «Критикуя, предлагай, предлагая — делай». Хочу посмотреть на какого-нибудь «критика» после того, как он хотя бы неделю походит в милицейской форме и будет выполнять все обязанности стражей порядка.

— Вставь эти свои размышлизмы в интервью, — посоветовал Андрей. — Очень оригинально, милиционеры тебя на руках носить будут.

— А что, неправильно? — завелась я. — Мы же не требуем от медиков, чтобы никто из их пациентов не болел и не умирал, поскольку «для этого тут врачи и поставлены». Преступления — та же патология, они существуют в любом обществе, вне зависимости от уровня его развития и разница заключается лишь в их количестве и, если угодно, «уровне безнаказанности».

Андрей вытащил из кармана блокнот и ручку и сделал внимательное выражение лица.

— Как-как? Повторите, пожалуйста, для прессы. По буквам, если можно. Уровень — чего? Безнаказанности?

— Да ну тебя, — отмахнулась я. — Вечный балаган.