Одинокая волчица

— Галка, я сейчас приеду. Разберемся. В крайнем случае, напьемся вместе, все веселее.

Да и правильнее, если вдуматься. Одиночное распивание спиртных напитков есть прямой путь к алкоголизму. Только подруги-алкоголички мне и не хватало для полного счастья в этой жизни.

Когда дверь открылась, взору моему представилась удручающая картина. На столе стояла початая бутылка водки, признаки какой бы то ни было закуски отсутствовали, а лицо моей подруги было, мягко говоря, не слишком привлекательным. Но… Из кухни явственно пахло только что испеченным пирогом, так что жизнь пока ещё все-таки не кончилась.

— Так ты пьянствуешь или стряпаешь? — спросила я вместо приветствия.

— Ты же сказала, что приедешь. Вот я и пошла пирог печь. На закуску.

В этом вся Галка. Гость в дом — скатерть самобранка на стол, все остальное уже не имеет значения.

— Только ты сначала мне все расскажи, — потребовала я, — а потом будем выпивать и закусывать. А то и ты собьешься и я ничего не пойму…

— Как я могу спиться с двух рюмок?

— Дура! Собьешься, а не сопьешься. Ты, действительно, совсем плохая. Ну, поехали.

Мы уселись в большие уютные кресла в гостиной-кабинете и дружно закурили. Галка заметно успокоилась и излагала историю вчерашнего вечера и сегодняшнего утра почти связно.

— Ну, было открытие, ну, речи говорили, телевидение снимало, потом фуршетик был, фиговенький такой, но для особо почетных гостей. А потом я стою себе около стола, а Тарасов отошел с кем-то из начальства пообщаться. И вдруг подваливает ко мне какой-то хмырь… ну, из тех пижонов, которых я больше всех терпеть не могу. В твоем вкусе, короче: брюнет двухметрового почти роста и с наглыми глазами.

— Спасибо! — не удержалась я, но Галка явно не заметила, что сказала мне гадость и продолжала с прежним пылом:

— Вы, спрашивает, тоже автор данного шедевра? Я сдуру ему ответила, что да, мол, тоже. И тут он такое понес! И всегда-то он поражался тому, как красивые женщины могут быть ещё и такими умницами, и как он счастлив, что встретил меня, потому что я ему, видишь ли, ночами напролет снилась, чуть ли не три года, а встретились мы только сегодня…

— Так это же из песни, — пожала я плечами. — «Три года ты мне снилась, а встретилась вчера». Он её чуть-чуть перефразировал. Пошловато, конечно, но как бы ещё не повод для твоей истерики.

— Да ты послушай, что дальше-то было. Он наливает мне и себе шампанского и начинает петь, что он-де с телевидения, что можно сделать передачу с моим участием, чтобы я рассказала о всех своих проектах, чтобы люди увидели на экране красивую женщину и её красивые произведения…

— Если он действительно с телевидения, то вполне может сделать и такую программу. Что ты кипятишься? Даже если мужик просто наврал, чтобы перед тобой покрасоваться и себе цену набить, особого криминала в этом нет. Медициной, как говорится, не возбраняется.

— Ты когда-нибудь видела хоть одну телепрограмму про архитекторов? Он меня просто идиоткой посчитал! Тарасов на нас издали смотрит, усмехается, а чтобы подойти освободить меня от этого телевизионщика — нетушки. А я уже не знаю, куда деваться, потому что этот тип меня просто раздевает глазами. И как бы нечаянно то к плечу прикоснется, то к руке. И все говорит, говорит, причем я половины не понимаю, а вторую половину — не воспринимаю. Ты когда-нибудь слышала, что встретить умную и красивую женщину все равно что найти розу в сугробе?

Я поперхнулась сигаретным дымом.

— Слышала. Вчера по телефону. Бархатный такой, медоточивый голос. Правда, красивый. Я ведь люблю низкие голоса, ты знаешь.

— Вот я и говорю, что этот тип тебе бы понравился. Бархатный, низкий голос, а обороты речи — как у провинциального трагика прошлого века! Ты же знаешь, что я не переношу пошлости. А этот тип говорит: «А не продолжить ли нам этот приятный вечер где-нибудь еще? Вы какой ресторан предпочитаете?» У меня просто челюсть отвисла от такой наглости, я же ему никакого повода не давала, а он соловьем разливается: «Я бы мог пригласить вас в „Арагви“…»

— Но это банально, — машинально закончила я знакомую фразу. — Как зовут твоего красавца?

— То ли Алексей, то ли Александр, он пробормотал что-то, я не вникала. А тебе какая разница?

— Никакой. Проверяю кое-какие догадки. Ну, и чем же дело кончилось?

— А тем, что я не выдержала и выдала ему все, что о нем думаю. И о таких, как он вообще. Видела бы ты, как у него челюсть отвалилась! Похоже, не привык, чтобы с ним так разговаривали, привык одерживать мгновенные победы. Тут он от меня, естественно, отстал, а я подошла к Тарасову и сказала, чтобы он немедленно вез меня домой. Дорогой я, естественно, молчала, а уж дома-то выдала своему благоверному, что называется, на полную катушку за его дурацкое поведение. Он видит, что ко мне какой-то хмырь клеится, а сам пальцем не пошевелил, чтобы меня выручить. И знаешь, что он мне ответил?

Галка сделала паузу и закурила очередную сигарету. Я молча ждала, хотя в принципе представляла себе, что мог ей сказать любимый муж. И Галка моих ожиданий не обманула: