Одинокая волчица

— Но ведь это настоящая научная работа, правда? Значит, у тебя должен быть научный руководитель.

— Он у меня был, когда я в аспирантуре училась, но он был уже старенький и несколько лет назад умер. Вот, а больше никто ничего о моей работе не знает.

— Какая ты молодец! Уже и договор с издательством заключила, правда?

Ей бы насторожиться и сказать: да, заключила, все в порядке. А она, дура набитая, идиотка, безмозглая, развратная тварь, блаженствовала от сознания своей талантливости и неповторимости и так и ляпнула:

— Нет, есть только устная договоренность. Они возьмут рукопись, отдадут её на рецензию, а потом уже будем договариваться…

— Не боишься, что зарубят?

— Ни капельки, — хвастливо заявила она. — Все же знают, с кем я начинала работу. А потом у меня все документы приложены, они в отдельной папке лежат, вот тут, внутри большой, вместе с текстом романа.

Алик взял со стола папку, взвесил её на руке и засмеялся. Да-да, она прекрасно помнит, что он засмеялся:

— Ну и кирпичи ты таскаешь, хрупкий мой ангел!

И положил папку на край стола. Дальше в памяти был полный и беспросветный провал, лишь брезжили кое-какие эпизоды, но они не имели к папке ровно никакого отношения. Милочка без сил опустилась в кресло и замерла, будучи не в состоянии до конца осознать весь ужас того, что произошло. Неужели Алик… Но это же… Это конец всему…

Тут взгляд её упал на телефонный аппарат и она вскочила на ноги, точно подброшенная невидимой пружиной. Он же дал ей номер своего телефона! Она никогда ему не звонила, но он просто навязал ей этот номер, когда ещё не был в этой квартире, когда ещё они так прекрасно проводили время в интеллектуальных беседах и прогулках. Где же этот листок? Ах, да, она переписала его в записную книжку. На букву «А», потому что… Потому что, дура несчастная, не удосужилась узнать фамилию своего поклонника. Телефон, кажется, рабочий, придется просить Алика, хотя у него наверняка есть отчество, не мальчишка же! Ох, как все глупо, бездарно, пошло!

Дрожащими руками Милочка стала набирать телефонный номер, два раза ошиблась, наконец, попала, куда нужно. На том конце провода почти сразу раздался знакомый голос, который просто невозможно было спутать ни с каким другим.

— Алик? Алик, это Людмила, — сказала она задыхающимся голосом. — Ты ушел, не простившись…

— Не хотел тебя будить, мой ангел. Ты так сладко спала.

— Алик, моя папка с романом… Ты её не брал?

— Я тебя не понимаю, — из его голоса сразу же испарился весь обычный сахар. — Какая папка? Какой роман?

— Мой роман, моя работа про Екатерину Великую. Я вчера показывала её тебе, а теперь она исчезла… Алик, ты…

— Я могу тебе посоветовать только меньше пить. Тогда и теряться ничего не будет.

— Ты взял папку, Алик! Поэтому и ушел незаметно. Это… это подло!

— Ну, знаешь, дорогая, ничего я у тебя не брал, даже наоборот, кое-что оставил. А подлецом меня ещё никто не называл, это ты, голубушка, забываешься. Не люблю хамства, поэтому боюсь, что на этом наши с тобой отношения исчерпаны. Будь здорова!

— Верни мою работу! Ты не можешь…

— Не могу, потому что возвращать нечего. А если ты намерена и впредь докучать мне всякими глупостями, то имей в виду: я опубликую твои прелестные фотографии в очень популярном журнале. С твоими данными как раз попадешь на обложку. Представляешь, в каждом киоске будет красоваться твоя прелестная фигурка на разобранной постели в чертовски сексуальной позе. На глянцевой бумаге, в цвете… Я ещё и заработаю на этом. Поняла, радость моя? И не звони больше, пожалеешь.

В трубке послышались гудки отбоя. У Милочки потемнело в глазах, закружилась голова и она упала в обморок на пол, увлекая за собой телефонный аппарат…

Когда она открыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему сжимает в руке телефонную трубку. Голова гудела, кажется, она сильно ушибла затылок, но это уже не имело никакого значения.