Одинокие Души

Больница. Я запомнила запах лекарств, старой мебели и плесени ещё в тот раз. Запомнила грязные белые стены, узкие кровати, пожилых людей и не всегда приветливых медсестер. Запомнила абсолютно все: от количества дыр на потолке в своей палате до цвета стен в главном регистрационном зале. Мне так хотелось впитать в себя новые впечатления и эмоций, словно они смогли бы заменить те чувства, что исчезли вместе с памятью. Но этого не случилось. Пустота и сейчас преследует меня. И будет преследовать до тех пор, пока я не узнаю всю правду о себе и о прошлом годе.

– Тебя поцеловал ангел, – неожиданно заключает мама, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Разве?

– Так и есть. Ты могла умереть четыре месяца назад, ты могла умереть сейчас. Но, Лия, кажется, Господь следит за тобой и не позволяет тебе покинуть нас.

Я весьма скептична в отношении Бога и религии, поэтому молчу. На самом деле, я прожила совсем мало и практически ничего не знаю о жизни. Конечно, мне ясен смысл веры и ясен смысл надежды, но в последнее время я начала убеждаться лишь в том, что чудес не бывает. Судьбы как таковой не существует: иначе у человека не оставалось бы вариантов для решения тех или иных проблем, ведь понятие судьбы, отрицает понятие выбора. Поцеловал меня ангел, или я просто удачно приземлилась? Кто знает. Возможно, вера в Бога и имеет под собой какой-то вес, но я уверена, она ничто, если нет веры в себя.

– Счастливица, – шепчет мама и гладит меня ладонью по щеке. – Опять решила напугать нас? Проспала шесть дней: шесть долгих, тяжелых дней. Сейчас твое состояние стабилизировалось. К счастью, на тебе все заживает так же быстро, как на собаке.

– Прости. На дороге что-то появилось, кажется, это была девушка. – Я болезненно морщусь. – Рыжая девушка. Она стояла посередине трассы, а Леша не успел среагировать и…, – замираю, мои глаза расширяются, и я испуганно съёживаюсь. – Астахов, что с ним? Он пострадал?

– Не волнуйся. В отличие от тебя, Леша пристегнулся и лишь ушиб колено.

Я выдыхаю.

– А что со мной?

– А с тобой как всегда проблемы, – шутя, протягивает мама. – Лия, ты вылетела через лобовое стекло. – Ее лицо омрачается, но она пытается сохранить улыбку. – Повредила плечо, живот, правую руку и…

– И?

– И голову. У тебя сотрясение.

– Сотрясение? – я обеспокоенно осматриваю свои руки, словно найду там признаки очередного ушиба головы. – Надеюсь, ничего серьёзного?

– Лия, любая травма головы – серьезная.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Не волнуйся, – мама кивает. – Потеря памяти тебе не грозит. Полежишь в больнице несколько недель. Подлечишь плечо, а затем за тебя возьмемся мы с папой уже дома.

– Несколько недель? – в ужасе расширяю глаза. – Но у меня скоро экзамен! Я должна ходить на занятия по вождению.

– Господи, о чем ты? Ты попала в аварию! Ты вылетела через лобовое стекло! Какое вождение? Какие экзамены? – мама качает головой и встает с кровати. – Пойду, схожу к твоему отцу. Тебе пора принимать анальгин.

– Мам!

– Попытайся отдохнуть. И пожалуйста, не вставай с постели. В любой момент голова может закружиться, ты упадешь в обморок и повредишь себе что-нибудь. Не рискуй.

– Я и не собиралась.

Мама выдыхает, словно читает мои мысли и знает, что, на самом деле, я так и собираюсь поступить.

– Поспи.

Она выходит, и в тот же момент я стаскиваю с себя одеяло.

Ноги покрыты огромными синяками, живот коричневый, будто я загорала в открытом неровном купальнике. Я выдыхаю и с трудом встаю. Голова тут же начинает кружиться, но я хватаюсь рукой за полку. Мне не привыкать к боли. Медленно иду к выходу из палаты и вижу двух бабушек: они сидят на скамейке, настороженно следят за моими движениями.

– Здравствуйте, – бросаю я и прохожу по коридору. Они шепчутся, перекидываются взглядами, но я не обращаю внимания.

Наверно сейчас вечер, людей мало. Правда, запах стоит такой же отвратительный: тяжелый, гадкий и старый.

– Куда ты? – спрашивает медсестра. Она появляется неожиданно, и я отпрыгиваю в сторону. – Разве тебе можно выходить?

– Я в туалет. – Если это знакомая мамы, мне не поздоровится. – Мне нужно в туалет.

– Подожди врача.

– Я не могу ждать, – театрально сгибаюсь. – Мне, правда, очень нужно!

На самом деле, мне просто необходимо пройтись, но женщине необязательно знать об этом.

– Я провожу её, – внезапно говорит женский голос, и я вижу Киру. Она стоит в очках, в белом халате, с завязанными в конский хвост золотыми волосами. Я выпрямляюсь, и еле сдерживаю смех.

– А ты кто? – медсестра вскидывает брови. – Я раньше тебя не видела.

– Я интерн. Новенькая.

– Неужели?

– Да, и раз уж тут нужна моя помощь…, – Кира подходит ко мне, берет под локоть и сдвигает с места.

– Ты что здесь делаешь? – я говорю с таким диким восторгом, что наверняка мои глаза светятся от счастья. – Откуда этот халат и очки?

– Не спрашивай. Ты даже не представляешь, как сложно было к тебе пробраться. Та мымра все еще пялится.

– Черт с ней. Лучше объясни мне, что происходит!