Одинокие ночи вдвоем

– Вам не кажется, что для алчной особы, которую вы нам тут расписали, этот поступок недальновидный. Она могла бы спокойно дождаться этого благословенного дня, когда вы подарили бы ей машину, однако… Однако она сбежала. – Лиза нахмурилась. – Значит, на это у нее были серьезные причины. И я не верю, что смерть Марии Орешиной не имеет к ее побегу никакого отношения. Вот так-то вот. Хорошо, Ефим, спасибо за откровенный разговор. Я знаю, он дался вам нелегко. Пообещайте мне, что в случае, если вы мне понадобитесь, я позвоню вам и задам необходимые вопросы.

– Обещаю.

Мы уже уходили, когда он неожиданно появился возле ворот с картонной коробкой, в которой было что-то довольно тяжелое. Да и как это было не почувствовать, когда эту коробку сразу же приняла в свои руки я, верный и преданный раб.

– Это окорок. Не подумайте, это не взятка никакая… Тем более что я ни в чем не виноват. Просто… от души. Вы такие… симпатичные, молодые… Вот только работа у вас сволочная… Трудная.

– Спасибо, Ефим, – сказала Лиза с чувством и даже нашла в себе силы улыбнуться.

Глава 8

2007 г.

Она открыла дверь и увидела на пороге своего соседа, Валентина. Он был в домашних брюках и свитере. Осунувшийся и ужасно несчастный. Оля знала, что недавно он похоронил жену.

Прошел месяц, как она жила в этом доме одна, без мамы, пытаясь внушить себе, что она уже достаточно взрослая, чтобы быть в состоянии приготовить себе еду, постирать белье, вымыть полы, не говоря уже об учебе. В сущности, и при маме она выполняла все эти обязанности и не считала сейчас себя особенно-то перегруженной. Она и раньше видела мать редко, особенно в последнее время, когда той приходилось целыми днями заниматься поисками работы. Теперь же у нее появилась надежда на то, что мать устроится работать на ферме, будет зарабатывать. А может, если повезет, и выйдет замуж за человека достойного, богатого.

– А мамы нет, – сказала Оля, ежась от холода. В доме топили плохо, и ей приходилось из экономии включать электрический обогреватель не больше чем на полчаса – час.

– Работу нашла? – глядя куда-то мимо Оли, спросил Валентин. Волосы его, серые и непромытые, были взъерошены, глаза потухли. Казалось, еще немного, и он окончательно запутается в этой жизни, забудет, что такое чистота, порядок, сытость, сон… Оля слышала, что Валентин, с тех пор как умерла его жена, почти ничего не ест, а только пьет воду. Она уважала его за то, что не водку. А еще он практически не спит. Все это она слышала от второй своей соседки, изредка заглядывающей к Оле с пирожками да котлетами. Вообще, ей повезло с соседями. Такие добрые, ненавязчивые, все понимают…

– Да вроде, – неопределенно ответила Оля, не желая вдаваться в подробности жизни матери. Валентин все равно спросил из вежливости или от смертельной скуки. Просто так. Поэтому какая разница, что она ему ответит.

– А я это… решил щи сварить… Да только капусты у меня нет.

– Да вы проходите, Валентин, не стойте на пороге… Значит, решили щи сварить, а капусты нет? А что же у вас есть?

– Кастрюля, картошка, лук, постное масло и кусок грудинки.

– Ну что ж, это уже много. Помните, как у О’Генри? Вместе готовили рагу… У кого-то мясо, у кого-то лук… Точно не помню. Ну, это неважно… У меня есть немного капусты, и томатная паста найдется. Осталась с хороших времен…

И зачем она это сказала? Как будто у нее сейчас плохое время. Время вообще не может быть плохим. Во всяком случае, нельзя впадать в уныние, кажется, это один из самых страшных грехов. Надо улыбаться и радоваться тому, что у тебя ничего не болит, что в комнате батареи все-таки чуть теплые, а не холодные, а в холодильнике есть кусок колбасы и кастрюлька с гороховым супом из пакетика. Словом, жить можно.

Вечером Валентин снова пришел и неуверенно, слабым голосом пригласил Олю на ужин – на щи! Если бы это был кто другой, не вдовец Валентин, вряд ли бы она приняла приглашение. А так… Ей показалось, что она может помочь ему одним своим присутствием. Посидит рядом с ним, поест его щей, похвалит, они поговорят, глядишь, он и отвлечется от своих тяжелых мыслей…

– С удовольствием… Знаете, даже на лестнице пахнет вашими щами, – сказала она чистую правду. – А у вас есть черный хлеб?

– Хлеб? Вот елки-палки!.. Про хлеб-то я и забыл…

– Зато у меня есть – целая буханка! Мягкого черного хлеба. Знаете, со щами это просто классика…

– У меня сметана есть.

– Вот это будет настоящий пир!

И Оля сглотнула слюну.

– Приду к вам через десять минут.

Она переоделась в джинсы и свитер, причесалась, взяла хлеб и отправилась на ужин.

Щи на самом деле оказались очень вкусными. Оля сначала ела, сдерживаясь, чтобы не показать Валентину, как она голодна и как ей хочется по-быстрому расправиться не с одной, а с двумя тарелками щей, а потом, когда они начали разговаривать, пусть даже и ни о чем, она забылась и ела уже более спокойно, естественно, насыщаясь и получая от этого огромное удовольствие.