Одинокие ночи вдвоем

– Представляешь, – прокомментировала я это досье Лизе, – с такой биографией – и сбежать от Ананьева… Почему? Ведь у нее было все. Жила бы и радовалась.

– Мне кажется, я знаю, в чем дело. – Лиза лежала, прикрывшись пледом, на диване и разглядывала потолок. Она ленилась – я знала это ее состояние.

– И в чем же?

– В дочери. Дочери, насколько я поняла, сейчас четырнадцать лет. Ананьев ни разу не упомянул о ней. А это значит, что он о ней ничего не знал… Подожди, я позвоню ему и обо всем спрошу…

Я принесла ей сумочку, откуда Лиза достала визитку фермера.

– Добрый день, господин Ананьев, – вздохнула она со стоном и сладко потянулась. – Это вас беспокоит адвокат Елизавета Травина, мы были сегодня у вас в гостях вместе с моей помощницей Глафирой… Я хотела бы задать вам один вопрос: у вашей подруги, Дины Каракозовой, были дети?.. Нет? Понятно. И еще один вопрос: как бы вы отнеслись, если бы узнали, что у нее есть ребенок? Да? Вот как? Понятно… Так вот, Ефим, у Дины есть дочь четырнадцати лет. Вероятно, это и было причиной ее бегства… Она устала скрывать это от вас, она же мать… Что? Что поделать… Вам же тоже не двадцать лет, поэтому-то и женщины попадаются вам зрелые, с детьми… Нет, Ефим, не думаю, что это преступление с ее стороны. Повторяю – она мать. И она делала все возможное, чтобы как-то устроиться в этой жизни, чтобы выжить, чтобы помочь дочери… Возможно, она рассчитывала, что, когда вы поженитесь, вы простите ей ее ложь… Ну, зачем же так? Успокойтесь… У вас, у мужчин, отцовский инстинкт не так развит, к сожалению, как у женщин материнский. Окажись вы в ее положении, поступили бы так же. Вот если бы она скрыла от вас, что у нее есть муж и четыре любовника… Но она действительно не замужем, и своего жилья у нее нет… Я собрала тут кое-какую информацию. Да и на фотографии она выглядит не хуже Кэтрин Зета-Джонс… Думаю, вы к ней слишком строги… Но, с другой стороны, это ваша жизнь, ваши отношения, а потому я не имею право во все это вмешиваться… Главное я для себя выяснила… Что? Как что? Выяснила причину, по которой вы до сих пор живете один. Ефим, не кипятитесь… Думаю, ваши знакомства с женщинами носили случайный характер, поэтому у вас не было возможности навести о них справки… Они все оказались с детьми, я угадала? И вы принимали это за ложь. А по моему мнению, с вами жили хорошие женщины, не кукушки какие-то, вы понимаете меня? И они не лгали вам, это другое… Вы бы избавились от этого вашего пунктика с детьми… Дети – это чудесно. И вам ли с вашими свинками и окороками жалеть денег на детей, которые могли бы стать и вашими? Уф… ладно, что-то я разошлась. Извините… Хорошо. Что? Окорок? Господи… Я забыла совершенно. Сейчас же с Глашей и поужинаем вашим аппетитным окороком… Что? Ефим… Да вы просто душка! Хорошо, непременно… Как только захочется свининки – приедем в вашу Чернозубовку… Да, кстати. Название ресторана «Ностальжи» вам о чем-нибудь говорит? Понятно. Я так и думала. А фамилия Агишин? Да, его зовут… Глаша, как его зовут?

– Михаил.

– Михаил Агишин. Знакомы? Так это он владеет этим рестораном. Вы с Диной туда, случайно, не ездили? Это я к тому, что она, быть может, бывает там… Понятно…

У Лизы очень приятный голос, какой-то сладко-кремовый, когда ей нужно поговорить с кем-то ласково, выведать информацию, расположить к себе. Вот и сейчас она просто обволакивала Ефима Ананьева глазурью нежности. После чего тепло распрощалась и отключила телефон.

– Все поняла? – спросила она меня, потирая ладони. – Из нашего с ним разговора?

– Поняла, что Ананьев взял Дину к себе после того, как она уверила его, что у нее нет ни мужа, ни детей. А ладони-то чего потираешь?

– Так про окорок вспомнила! Пойдем перекусим?

Признаться, история отношений Ананьева с Диной Каракозовой в тот момент интересовала меня гораздо меньше моих отношений с Адамом. Но звонить ему я больше не собиралась. Он довольно часто берет в руки телефон и непременно увидит, что я ему звонила. Если захочет, перезвонит…

Регтайм Лизиного телефона вывел меня из задумчивости. Лиза была уже почти в кухне, когда услышала знакомую мелодию, вернулась, чертыхнулась. Взглядом отправила меня на кухню – заняться вплотную окороком. Из кухни мне всегда слышно все, о чем говорится в комнате. Нож застыл у меня в руке, когда я услышала отрывистое:

– Адам? Как задержан? Убийство? Михаил… Еще раз и по порядку…

Она надолго замолчала, слушала. А я слушала тишину, и мне с каждой секундой этого зловещего молчания становилось все больше не по себе. Ведь ей рассказывали об Адаме. И Адамом этим мог быть только мой Адам. Моя любовь. Четыре слова, которые вызвали во мне ужас: «Адам», «задержан», «убийство», «Михаил»…

Получалось, что Лизе позвонил Михаил, скорее всего, тот самый, Агишин, которым мы не так давно восторгались, хозяин ресторана «Ностальжи», где работал Адам Загоскин, и сказал, что Адам задержан по подозрению в убийстве. Вероятно, у него отобрали телефон, поэтому-то он мне и не ответил… Бедный, бедный Адам… Я мгновенно представила его себе сидящим в камере…