Одинокие ночи вдвоем

– Песня одна и та же – я не могу, боюсь, что фермер меня выследит, поймет, что у меня есть дочь, что я обманывала его… Оля говорила еще о каком-то плане. Что вроде мать ее хочет приручить Ананьева, а потом на время исчезнуть, дать ему возможность понять, хорошо ему без нее живется или нет… Чтобы он все прочувствовал, чтобы соскучился, а уж потом, когда она неожиданно вернется, он простит ей и дочь, и вообще все на свете…

– Очень рискованный план. Очень. И если она так боится, что он узнает о существовании ее дочери, то тем более глупо исчезать… На мой, женский взгляд, ей надо было с того момента, как они стали близки, рассказать о дочери. Это же не вещь, а родное дитя. Как можно скрыть четырнадцатилетнюю девочку? Да и о дочке надо бы тоже подумать. У нее сейчас такой трудный возраст, ей как никогда нужна мама, ее поддержка… То, что ты придумал, Валя, это хорошо, но что подумают люди?

– Может, Дина откажется от своих родительских прав и я удочерю Олю?

– Вряд ли она откажется… Хотя это идея. Если она испытывает такие негативные чувства к дочери, то, кто знает, может, для нее это и будет выходом… Нет дочери – и все. Но, Валя, как чудовищно все то, что я сейчас сказала! Произнесла вслух! Родная мать отказывается от своей уже взрослой дочери. Неужели такое возможно?

– А я никак не могу понять, почему она не хочет видеть Олю. Неужели у нее началась мания преследования и ей постоянно кажется, что Ананьев следит за ней: куда она ходит, с кем встречается? Может, у нее крыша поехала?

– Нет… Думаю все же, что она решила для себя, что она – жертва и что она живет с мужчиной, который, возможно, ей противен, только ради дочери. Вот отсюда и это чувство к дочери…

Оля хоть и слушала внимательно, все равно ничего не поняла. Почему мама жертва? Тогда, получается, все родители – жертвы? Многим приходится много работать, зарабатывая на жизнь, чтобы прокормить и поднять на ноги своих детей, и что же это, дети должны чувствовать себя за это виноватыми? Какая глупость…

– Ты должен с ней встретиться и поговорить.

– Но как?

– Попытаться оказаться в том ресторане, куда Дина привозит деньги для Оли. Она делает это системно?

– В том-то и дело, что нет. К тому же, если она стала такой мнительной, то мое появление в ресторане будет воспринято ею как провокация… Не знаю, что делать. Хотя другого выхода все равно не вижу.

– А ты напиши ей письмо и передай через того бармена.

– Вот это отличная мысль! Пожалуй, я так и сделаю. Хотя зачем же тогда через бармена, когда можно передать письмо через Олю!

– Действительно…

Оля вошла тихо, встала позади Валентина.

– Я все слышала. Вы думаете, что мама теперь жалеет о том, что я вообще есть? И что не знает, как от меня отделаться?

– С твоей мамой происходит что-то непонятное… И поступки ее трудно объяснить, исходя из нормальных отношений между матерью и ребенком. У нее, похоже, травмирована психика… – порозовев от смущения, произнесла Маша. Ей было неприятно, что Оля слышала все то, что она говорила о ее матери.

– Я сама поговорю с ней и скажу, что хочу жить с Валентином. Что он одинокий человек, что ему очень грустно… Мы будем помогать друг другу. Мы будем нужны друг другу. Ведь так?

Лицо ее исказила судорога подступивших рыданий. А ведь она все это время так старалась держать себя в руках, не раскисать…

– Успокойся. – Маша подошла и обняла ее. – Как это ни сложно понять, но родная кровь – это еще не гарантия хороших отношений. И примеров тому, опять же, к сожалению, много… Что поделать – надо как-то жить. Вернее, не как-то, а хорошо, достойно. И Валентин тебе поможет. Да и мы с Вадимом будем рядом. Выше нос! Главное для тебя сейчас – это не потеряться в этой жизни. У тебя будет теплый дом, где тебя ждут, хорошая еда. Валентин будет помогать тебе в учебе, я думаю… У тебя будет семья, а это – самое главное. Жаль, что с твоей мамой что-то случилось, кто-то ей, возможно, что-то внушил, поэтому она избегает встреч с тобой… Знаешь, Валя, мне так и хочется встретиться с ней и поговорить, высказать ей все, что ей полагается знать. И вообще… Знаешь что? Не будем мы с ней ни о чем говорить и ничего спрашивать. Тем более что ей до этого нет никакого дела. Просто Оля переберется к тебе, и все. Если вдруг эта кукушка объявится и обнаружит, что в квартире живут другие люди, она сама позвонит к тебе и спросит, не знаешь ли ты, где Оля. И тогда ты объяснишь ей, что квартиру хозяйка продала, что произошло это неожиданно, но ты готов уступить одну комнату девочке… И уже после того, как все это скажешь и увидишь ее реакцию, решишь – разговаривать с ней серьезно об отказе от родительских прав или нет. Но как вариант она предложит оплачивать комнату, где будет жить Оля… Вот тогда ты и скажешь ей, что хочешь воспитывать Ольгу как свою дочь… Уф, что-то я так много всего сказала, что даже сама запуталась…

Оля же, выслушав все сказанное, решила для себя, что в самое ближайшее время сама позвонит матери и все ей расскажет. Тем более что, на ее взгляд, приглашение Валентина пожить у него решит сразу все проблемы…

Глава 11

2007 г., январь