Одинокие ночи вдвоем

– Не скажу, что я забыла об этом, но всерьез к этому обстоятельству я относиться не могу – слишком уж нелепое обвинение… Да ладно, Адам. Успокойся. Просто скажи, как мне вести себя дальше, ведь я работаю у Лизы…

– Веди себя естественно. Всегда. Это главное.

Не сказать, что после его слов я определилась с линией поведения. Но теперь я хотя бы знала, что мне надо постараться держать себя в руках и не расслабляться. Он был прав – я вела себя неестественно. Не будь Адама, я не стала бы бросать все свои силы на добывание отпечатков пальцев. Практика показывала, что наличие отпечатков на месте преступления еще не доказывает вину – слишком уж много случайностей в жизни, и кто знает, где и когда, при каких обстоятельствах кто-то наследил в той или иной квартире, за что хватался… Конечно, я постаралась бы сделать все возможное, чтобы остаться в доме Ананьева и попытаться найти в его документах и записных книжках телефоны и адреса знакомых, друзей, родственников…

– Ты вот говоришь, что инициатива должна исходить от Лизы. Пусть. Пусть она направляет тебя, подсказывает, что тебе делать, и дает поручения. Но что мешает тебе помочь ей в расследовании самостоятельно, да так, чтобы она до поры до времени ничего не знала?

– Ничего. Ты прав. Тем более что я нередко так и поступаю, если чувствую, что надо сделать… Но ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Да. Я просто уверен, что надо найти человека, который близко, понимаешь, очень близко знал Ананьева. Был же у него друг или брат, сестра…

Адам смотрел в корень. Мы с ним думали одинаково.

– Предлагаю утром отправиться в Чернозубовку, наведаться в дом Ананьева, – сказала я вполне серьезно. – Ты поедешь со мной? Тебя отпустят?

– Я что-нибудь придумаю…

В дверь позвонили. Пришла Лиза. Уставшая, бледная, молча вымыла руки и села с нами за стол ужинать.

Я молчала, зная это ее состояние. Ей надо было прийти в себя, созреть для того, чтобы начать говорить. Адам, глядя на меня, тоже не решился прервать тишину вопросами. Он вообще, как я уже поняла, предпочитал оставаться в тени. Вот если бы его попросили приготовить коктейль, то вряд ли он остался бы неподвижным и безмолвным. Коктейли, шейкеры, приятная, поддерживающая настроение беседа – это его стихия. Сейчас же он был предельно тактичен, скромен, вежлив и внимателен. И я его любила за это еще больше.

– Глаша, я никогда не уволю тебя, даже если ты перейдешь на другую сторону, – вдруг произнесла Лиза непонятную для меня абракадабру.

– В смысле? – замерла я.

– Бараньи котлеты, – улыбаясь, произнес Адам, тронув меня за руку.

– Точно, Адам. Таких восхитительных котлет я не ела ни разу в жизни… И салат потрясающий. Если бы не это неслыханное удовольствие, жизнь моя показалась бы мне скучной, мрачной, тяжелой и какой-то безрадостной…

Я видела, как Лиза оттаивает.

– Я отвезла Вадика на нашу квартиру, дала успокоительных таблеток, напоила горячим чаем и уложила спать. Опережая твой вопрос, Глаша, сразу скажу, что ни одной подозрительной машины в Иловатске, тем более возле его дома, я пока не заметила… Но все равно, чувствую нутром, что правильно сделала, украв его, по сути, спрятав…

– Ты спрашивала его?.. – осторожно спросила я, зная, что Лиза понимает, что именно я имею в виду.

– Да. Понимаешь, мы с ним в таких отношениях, что я могла себе это позволить… Конечно, он все отрицал. Говорил, что не убийца и что смерть не входила в его планы… Представляешь, он так и выразился. Но, однако, переварив новость о смерти Дины и Ананьева, как-то успокоился, словно решил, что где-то наверху распорядились отомстить этим людям за смерть Маши…

– А что ты думаешь по этому поводу?

– Подождем результатов экспертизы. Кроме того, я договорилась с Мирошкиным, что он позволит мне присутствовать на допросе любовников Каракозовой. Зная адрес квартиры, которую снимала Дина, ведь ее нашли именно там, было нетрудно проследить за ней… Сначала вышли на Евгения Аникина, потом, совершенно случайно, – на его друга и второго любовника Дины – Валерия Сидоренко.

– Странная все-таки эта Каракозова, – не выдержала я. – Боялась встречаться с дочерью, чтобы не испортить отношения с Ананьевым, и при этом завела себе сразу двух любовников…

– Все очень просто, она перестала держаться за Ананьева, а к дочери испытывала самое настоящее чувство неприязни, замешенное на зависти… – заметил Адам. – С помощью денег бедного фермера, вернее, более-менее богатого фермера, она поднялась над ним в определенном смысле и из зависимой содержанки превратилась в любовницу довольно-таки обеспеченных людей. Разве я не прав? Эти ее любовники, я уверен, не бедные люди?

– Да, Адам. Так оно и есть.