Одинокие женщины

— Что случилось? — И он недоуменным взглядом окинул кухню.

— Не могу его найти! — Диана чуть не плакала.

— Кого найти?

— Твой кофе. — И она замолотила кулаками по полке. — Я везде посмотрела — и не нашла!

— Это же безумие! — воскликнул он, перехватывая ее руки. — Мы что — чужие?

— Я должна его разыскать! — разрыдалась она.

— Диана, милая. — Она вдруг оказалась у него в объятиях. — Да черт с ним, с кофе. Я не за тем сюда пришел. Я пришел, потому что люблю тебя, потому что скучаю по тебе…

— Я тоже. — Долго сдерживаемый наплыв чувств наконец-то прорвал плотину. — Я так ужасно по тебе тосковала!

— Чш-ш-ш. — Он тихонько баюкал ее, как ребенка, и от этого пали последние оковы с ее души.

— Чш-ш-ш… — Эти бессвязные звуки несли исцеление, они гнали прочь боль и обиды, они утешали Диану. В этот миг для нее не существовало ничего, кроме их близости. Она зарылась лицом в складки грубого поношенного пиджака, чувствуя затылком его горячее дыхание. В Диане бушевали десятки чувств: радость, смущение, любовь, облегчение, ностальгия, грусть. И над всем этим доминировал страх: ах, как близки они были к тому, чтобы навсегда утратить друг друга!

Трясущимися пальцами она воевала с пуговицами на его рубашке, желая ощутить живое тепло тела, надежную опору широкой груди. Если бы она могла, просто забралась бы сейчас внутрь Аврама.

Не говоря больше ни слова, они прошли в спальню и там медленно, осторожно, словно потерявшиеся и вновь нашедшиеся дети, раздели друг друга.

— Взгляни. — Он взял ее за руку и подвел к большому зеркалу на стене. Они стояли перед ним, обнаженные, бок о бок, в неярком свете лампы. — Как прекрасно!

И Диана действительно увидела, что она прекрасна, омытая его животворной любовью, его восхищением. Так же как был прекрасен он. Они казались превосходной парой. Она улыбнулась неотразимому мужчине, смотревшему на нее из зеркала. Он улыбнулся в ответ и повернулся в профиль. Она обратилась к нему лицом.

— Я люблю тебя, Аврам, — слова сами рвались наружу.

В ответ он привлек ее к себе, пока они не оказались губы к губам, грудь к груди, колени к коленям. Медленно, благоговейно он погладил ее по щекам, затем ладони его скользнули на плечи и дальше по всему телу: нежно, ласково. Они замерли, чувствуя, как сливается в одно их дыхание, как в унисон бьются сердца. Но вот он прижал ее к себе еще крепче, и она ощутила, как напряглось его тело, страдавшее от одиночества все эти долгие ночи. В ней тотчас же проснулось ответное желание.

— Наполни меня, наполни мою жизнь своей любовью!

Одним властным движением он раздвинул ей бедра и приподнял, словно она ничего не весила, словно она была неким восхитительным созданием, легким как воздух. Ее колени нашли опору у него на спине, а руки обвились вокруг его шеи. Зажмурившись, она раскрылась навстречу ему и почувствовала, как он входит в нее неудержимо, мощно, сливая воедино их тела одним сильным рывком. И в следующий миг не было ни Дианы, ни Аврама, ни богачки, ни бедняка, ни американки, ни чужеземца. Просто мужчина и женщина, соединенные силой любви.

В эту ночь Диана и Аврам ни на секунду не сомкнули глаз. Уже затеплился рассвет, а они все еще не насытились любовью, близостью друг друга и, конечно, «шмузингом». Да и вряд ли за одну ночь можно было успеть выложить все, что накопилось за целый месяц. В спешке Диана то и дело замолкала, не успевая подыскать нужные слова.

— О Господи, — восклицала она, устроившись у него на локте, — я же совсем забыла рассказать, что случилось с…

С Флер, с Байроном, с ее братом из Санта-Барбары. И у Аврама оказалось не меньше новостей.

— Ты устала? — спросил он.

Диана хихикнула:

— Я должна столько всего тебе сказать, что готова болтать до самой посадки в самолет.

Вскоре запищал будильник, Диана неохотно отстранилась:

— Мне надо уложить вещи. — Она поцеловала Аврама в нос.

— Не езди в Вашингтон, Диана.

— Я должна, ты ведь и сам понимаешь. В любом случае я вернусь никак не позже среды, и тогда… — И голос изменил ей от волнения. Ведь тогда все будет так, как прежде. Они будут вместе. Неразлучные. Счастливые.

— И тогда, — закончил он, — мы поженимся.

— Поженимся?.. — остолбенела она. — Мне казалось, мы решили больше не затевать разговор о женитьбе. Время еще не настало.

— Ничего не понимаю, — помрачнел Аврам. — А что, по-твоему, доказала эта ночь, если не необходимость пожениться? Конечно, мы должны пожениться, иные отношения кажутся мне абсурдом.

— Я думала… — бормотала она с упавшим сердцем, — я надеялась, что мы могли бы вернуться к тому, с чего начали… ну, до того, как ты сделал предложение. Тогда все становится намного проще и…

Аврам вскочил с кровати и рванул занавески. В комнату хлынул солнечный свет. Он гневно окинул ее взглядом, скрестив руки на груди.

— Я приготовлю кофе, — наконец сказал Аврам.

— Если сможешь отыскать.

— Смогу.

Она услышала, как он возится на кухне, уничтожая последствия вечернего погрома, а потом почуяла знакомый запах цикория.